Дети богини Дану

— Дело не в судьбе, — Алонос ткнул пальцем ей в лоб, — дело в тебе. Ты кажешься сообразительной и взрослой, но, может быть, потому, что ты всегда была умнее других детей, ты и осталась ребёнком в свои прошедшие двадцать один Самайн.

Дея стиснула зубы. Мало кто в доме позволял себе разговаривать подобным образом с ней, но Алонос в чём–то был прав — за те годы, что Дея провела в туате, от него она узнала о жизни больше, чем от отца.

— Ты видишь всё через дымку собственных иллюзий и надежд, — продолжил Алонос и тоже сделал глоток, — но ты не видишь его таким, каков он есть.

— Зачем мне видеть его, — произнесла Дея растерянно, — он просто проведёт ритуал и всё.

Алонос усмехнулся и покачал головой.

— Он уничтожит не духов, а тебя.

— С чего ты взял? Ему вообще наплевать на меня.

Алонос снисходительно посмотрел на Дею.

— Дея, забудь про него. Я же вижу, что творится в твоей молодой голове. Впрочем, точно ли в голове?

На секунду Дея стиснула зубы, а затем поднесла чарку к губам и залпом осушила её.

— Это всё, что ты хотел сказать? — жёстко спросила она.

— Ты ничего не услышала.

— Тогда до встречи, Алонос. У меня ещё много дел.

Глава 14

— Маленькая упёртая дурочка.

Девон скомкал письмо, которое только что обнаружил у себя на столе. Оставалось только гадать — принесла ли его Дея сама, или попросила передать через слугу, который убирался в покоях друида.

Девону не хотелось думать, что кто–то входил в его комнату, пока он спал, однако теперь отрицать этого он не мог.

Всё его существо охватила злость, и пальцы ещё более яростно стиснули ломкую бересту, пропитанную соком лесных цветов.

Дея нанесла тушью всего несколько рун, но сделала это достаточно тщательно, чтобы Девон задумался о том, где девчонка научилась писать.

«Приди». «Древо». «Закат».

Девон выглянул в окно. Помимо того древа, на котором располагался пограничный терем Горностаев — а Дея вряд ли имела в виду его — достаточно значимое дерево в округе было всего одно: дуб, возвышавшийся над лесом на несколько человеческих голов.

Наглость девчонки, которая смела назначать ему подобные встречи, переходила, по мнению Девона, все границы — за одно то, что та настояла на проведении ритуала, Риган мог бы и убить.

Однако, несмотря на ту ярость, которая чёрной волной поднималась в сердце Девона, едва он представлял себе похожее на маленькое солнышко лицо, убивать невоспитанную Сидку он абсолютно не хотел.

Девон осторожно попытался распрямить кору, чтобы перечитать письмо ещё раз, но та тут же осыпалась на пол трухой, так что Девону осталось лишь стоять неподвижно и смотреть на собственные белые длинные пальцы, не справившиеся с такой ерундой.

Девон устало вздохнул и ещё раз посмотрел в окно. Он бы, безусловно, никуда не пошёл. Но Дея со своими бестолковыми шутками рисковала нарваться на кого–то более суеверного, чем Ученик Великого Друида, кто не преминул бы обвинить сида, посмевшего — вопреки запретам друидов — писать, в ведовстве.

Девон опустил взгляд на стол. На подносе вместе с письмом стояли деревянная чарка, изрезанная орнаментами Горностаев, кувшин с лёгким брусничным вином и тарелка с едой. Подумав, Девон опустился на стул и принялся за еду, решив, что проблемы с неумной сидкой можно отложить на потом.

Дея переминалась с ноги на ногу, то и дело поглядывая на кромку солнца, почти утонувшего за вершинами деревьев.

Всё говорило о том, что Девон уже не придёт.

Дея и сама не знала, что собиралась сказать друиду. Тот достаточно ясно дал понять, что не доверяет ей — и не хочет знать.

Куда важнее самой встречи для Деи было письмо — она надеялась, что руны, выведенные её рукой, хоть немного напомнят Девону о том, что когда–то они уже были знакомы.

Дея невольно улыбнулась, вспоминая о тех временах. Тогда она боялась подойти к Девону, но если бы она знала, что ждёт их впереди, несомненно, не теряла бы времени зря.

Тогда Девон тоже пытался делать вид, что равнодушен и жесток — может, это и убедило других, но Дея тогда ещё поняла, что это просто маска, за которой скрывается хорошо спрятанное тепло.

Она не сомневалась в том, что и теперь Девон попросту прячется от неё.

— Я пришёл.

Ледяной голос разрезал тишину, заставив Дею подпрыгнуть на месте, вмиг забыв обо всём, что она думала до сих пор.

Едва приземлившись, она развернулась на звук и широко распахнула глаза. Освещённый розоватыми лучами закатного солнца Девон был ещё более красив, чем всегда. Волосы его, окружённые лёгким светящимся ореолом, отливали рубином, а кожа, обычно матово–белая, с лёгким оливковым оттенком, теперь казалась ещё бледней.

— Ты пришёл… — повторила Дея растерянно, всё ещё разглядывая друида широко распахнутыми глазами.

— Я так и сказал.

Девон остановился в нескольких шагах от неё, скрестив руки на груди и спрятав кисти в просторных рукавах мантии.

— Почему?

— Зачем ты меня позвал?

Два голоса прозвучали в унисон, и Дея тут же замолкла, не зная, что ответить. Впрочем, Девон после недолгой паузы выручил её.

— Я пришёл сказать, что ты нарушила гейсы, установленные друидами, и должна быть казнена.

В горле Деи мгновенно пересохло.