Дети богини Дану

— Что это?.. — он подошёл вплотную к камням и коснулся одного из них рукой — там, где его испещряли царапины. — Это сделали сиды. Тут наше письмо. Корум Лех… — прочитал он, — не знаю таких слов.

Кейли торопливо закивала.

— Это ещё не всё, — сказала она. — Отойди подальше и посмотри на небо.

Риган выполнил приказ.

— И что? — спросил он. Солнце стояло почти в зените, и вокруг не было ни облачка, так что он тут же отвёл взгляд.

Кейли, хитро улыбнувшись, вошла в круг камней. Встала, произвела дыхательные упражнения, которые делала обычно перед тем, как начинала танцевать, и стремительно пустилась в пляс.

Кое–какие движение Риган узнавал — иногда Кейли танцевала для него, но тот, первый мистический танец — никогда.

То, что она изображала теперь, выглядело могущественней и древней, Риган мотнул головой, обнаружив, что медленно погружается в транс, а затем подумал, что теряет разум — потому что между камней проскользнула молния, потом ещё одна — и ещё, а через несколько секунд десятки молний сплелись в один пучок у Кейли над головой и ударили в небосвод.

Где–то вдали, с другой стороны гор, раздались испуганные крики жрецов, но Ригану было всё равно. На секунду он поднял взгляд, глядя, как врезается в кристально чистое небо электрический разряд, и снова посмотрел на Кейли, которая продолжала танцевать, всё ускоряя свой безумный пляс. Риган не заметил, как со всех сторон от горизонта на долину начал наползать туман. Он очнулся лишь тогда, когда холодные капли дождя коснулись его щёк — и расхохотался, понимая, что окончательно сошёл с ума.

— Ты тоже видела это? — прокричал он Кейли, из последних сил продолжавшей танцевать.

Кейли остановилась наконец и замерла, упираясь ладонями в колени и тяжело дыша.

— Да… — выдохнула она.

— Ты должна меня научить!

— Да… — счастливая улыбка засияла у девушки на лице и самодовольные искорки заплясали в глазах.

Задолго до Лугнасада Риган приказал расширить проход к «Корум Леху» — как он назвал про себя найденный Кейли круг камней. Он так же послал Дану весть о том, что раскроет величайшую тайну Тары на летнем пиру, если та образумится и прикажет провести священную ночь у него.

Дану, к его удивлению, спорить не стала — Риган даже предположил, что упрямый Девон ей, должно быть, порядком надоел. Про себя он хихикал над неудачей богини, которая лишь повторила его опыт — Девон был холодным и бесполезным, как тисовый кол. Только с виду он походил на плодоносное дерево, а внутри давно уже был мёртв.

Мысли о Девоне против воли заставляли его вспоминать о Кейли, которая была отправлена в «родной» туат. Риган вяло злился на беспокойство, неоставлявшее его — в конце концов, поймать Кейли в ловушку было нелегко, если это вообще кто–то мог. И всё же в груди его продолжала тесниться гнетущая тоска — он слишком привык видеть девушку рядом с собой. Теперь же ему казалось, что он попросту не сможет без Кейли, если та пробудет вдали ещё какое–то время.

Так он проводил дни, наблюдая, как друиды готовят Тару к торжеству, а в священную ночь, отправив подручных встречать прибывавших гостей, сам направился к кругу камней.

Волосы Ригана были заплетены в тонкие косы, которые при каждом движении взлетали вверх, глаза очертили линии из краски, светившейся в темноте. И, чтобы не вызывать вопросов у иноземных авгуров, он приказал выточить себе посох из каменного дерева, на который теперь опирался при ходьбе. Белая ткань туники стлалась по ветру следом за ним, и увидевший Ригана со стороны мог бы подумать, что это дух, явившийся из Сида, шествует по земле.

Заняв своё место в круге камней, он стал ждать прибытия почётных гостей, к которым причислял только двоих — Дану и Кайдена. Всё, что он запланировал на этот вечер, было рассчитано только на них двоих, потому что остальные пришедшие на пир и без того верили в него.

Дану появилась первой и, звеня монистами, заняла своё место на троне под балдахином из тончайшей шерсти. Она улыбалась, и эта мёртвенная улыбка сейчас казалась приклеенной к её лицу.

Кайден миновал ущелье вскоре после неё. Он замер, глядя на друида, стоявшего перед ним в круге камней, и Дану, чувствуя, что напряжение растёт, протянула перед собой запястье, предлагая его поцеловать. Кайден был с этим обычаем незнаком, да и не собирался выполнять его, но один из друидов, мгновенно сообразив, что к чему, припал на колени подле богини и поцеловал протянутую кисть. Затем посмотрел на Кайдена и пояснил:

— Так в наших землях приветствуют богов.

Кайден хмыкнул. Подошёл к Дану и, помявшись немного, тоже опустился на одно колено и поцеловал тонкие пальцы.

— Обычай неплох, — признал он.

— Наше благословение да прибудет с тобой, чужеземный король. Пусть земля твоя плодоносит и будут тучными стада твоих коров.

— Твой жрец уже обещал мне всё это, — сказал Кайден, тут же слегка напрягшись, — но вместо этого похитил величайшую ценность, что мне принадлежала.

— Не думал, что эта табличка так для тебя важна, — отозвался Риган, не покидая своего места в каменном кольце, — я посчитал, что она священна только для меня.