Дети Гамельна. Ярчуки

Дмитро уловил движение краем глаза — вскинул мушкет. Показалось за дорогой стоит человек. Нет, никого… С другой стороны! Тень ускользала, на глазах стала ниже. Вовкулака! Опытный казак взял упрежденье и спустил курок. Лови-ка свинца! Дмитро шагнул в сторону из клуба дыма. Нет никого. Под деревьями лошади стоят смирно, словно и не бабахал рядом выстрел. Вертя головой, казак спешно зарядил мушкет. Ничего, не в первый раз, только покажитесь, сучьи дети!

… Тень чудилась то там, то здесь… Дмитро пятился-отступал к лошадям. Явно чарует кто-то. Но не подступятся — казак на миг снял руку с изготовленного ружья, сунул в рот гайтан, перехватил зубами крест. Вкус железа вернул остроту зрению, тени вроде бы отступили…

Далее и оглянуться не успел — кони взбесились разом. Дрогнула земля под копытами, скрипнуло дерево, лопнули поводья. Ни ржаний, ни фырканья, лишь хрип распаленный. Дмитра мгновенно сшибло на землю, удар одного из копыт чуть не сломал хребет казаку, тут же крепко наступили на спину, мушкет вышибло из рук. Из глаз полетели искры — подкованое копыто угостило, чуть ли не в висок. Казак откатился вбок, выцепил пистоль из-за пояса. Вздымалась огромная хрипящая тень, грозила передними копытами — Дмитро выстрелил, почти не глядя. Взвизгнул мерин с продырявленным брюхом, метнулся в сторону, остальные кони шарахнулись. Но казак и дух не успел перевести — вздрагивала под копытами земля — налетали сорвавшиеся от коновязи у другого дерева скакуны. Дмитро успел закричать, но не увернуться. Ударили копыта в живот, в бок, отшвырнули человека, словно соломенную куклу. Казак скорчился, нашаривая за поясом второй пистолет. Боль рванула локоть — вороной куснул крепко, Дмитро слепо отмахнулся, попал по разгорячённой морде. Тут же обжигающе дыхнуло с другой стороны — только и успел услышать хруст. Боль была такой, что и своего вопля не слышал. Ухо!

… Избиваемый копытами, откатывался прямо под них. Лошади мешали друг другу, только то и спасало. Дмитро, наконец, изловчился, вскинул второй пистолет. Бахнул прямо в лоб щерящегося буланого…

… Метнулись лошади прочь, казак еще раз крепко получил по спине, но то бьющийся в предсмертном дерганьи буланый случайно врезал. Дмитро отполз от лягающих лунный свет, взблескивающих истертыми подковами лошадиных ног, потянул бессильной рукой из ножен саблю-чечугу. Та, что за глупость?! Мушкет же есть. Левая сломанная нога не держала, докатился до оружия, проверил замок. Боже ж ты мой, да за что мука такая?! Лучше бы сразу убили. Изломанное тело слушаться не хотело, ребра изнутри протыкали грудь при каждом движении. Опираясь на здоровый локоть, Дмитро пополз прочь от лошадей: буланый затих, но второй, подраненный, всё пошатывался, неловко ступая у дороги. Всхрипов коня казак не слышал — в голове шумело, словно у порога бурливой горной реки валялся. Тронул башку — нету там уха, только клочки торчат, от крови скользкие. Начисто сгрыз, сволочь.

Волоча мушкет, Дмитро дополз до основания креста, привалился спиной — покосившиеся распятие шатко скрипнуло. Ещё и придавит. Да за что ж так?!

Как руку и ухо замотать? Шумело в голове одноухой, чудилась сущая невидаль с выстрелами, лошадиным ржанием и пышными церковными песнопениями. Так и сдохнешь в этаком бреду. Вот же обидно будет…

***

Неслись всадники по дороге — напрямую к костёлу не взлететь, вокруг нужно, по той дороге, что через мёртвый город ведёт. Стучали копыта, громыхала телега, воинственный ксёндз-пистольеро орал и сквернословил, нахлестывая лошадей. Близко уже, близко — выводит заброшенный проезд к тёмной громаде церкви…

Угальде оглянулся:

— Разворачивай оружье, святые отцы!

— Ближе подкатим, — молодцевато ответил старший.

— А где этот… многоконфессиональный?

— Да еще на подъёме свалился. А может, спрыгнул, темная душонка. Да что с него за помощь?

И то верно. Впереди громыхали выстрелы, что-то глухо стонало, визжало и хохотало. Диего пытался угадать диспозицию. Ударить бы точно. Силы невелики, второго шанса не будет. Святой Христфор свидетель, лучше бы на телеге иметь фальконет, картечь с ядрами куда действеннее святой воды…

***

… — Не-не, ещё не наше время, — бормотал Хома, ёжась под буханье гранат. — Может, и вообще без нас обойдется. Воистину грешно этакий шабаш в церкви учинять, пусть и папской. Ладно, наши-то, — что с них, с простой темной нечисти, взять? А эти-то, вроде верующие, из самой Европы, и вдруг, нате вам… Палят и палят.

— Мыы, — соглашалась Хеленка, непристойно поглаживая рукоять молота.

Хома хотел одёрнуть, но тут в кустах крепко зашуршало. Не иначе, самый крупняк из пацюков в сражение пошёл. Не, почти угадал, но всё ж не совсем.

Знакомая фигура кралась на полусогнутых, комкала шляпу и трусливо озиралась. Возгласила громким шёпотом:

— Эй, вы где? Чего затаились?

— Тут мы, — отозвался Хома. — Того и затаились, чтобы всякие рогатые личности под ногами не путались. Что, опять надумал к нам переметнуться?

Кобельер узрел засаду, облегченно засопел, и двинулся напрямки.

— Чую заклятье, а разглядеть не могу.