Дети гарнизона

С Тонькиной теткой Тамарой отправились в центр, в женскую консультацию. Там, перед входом сидел, как живой, бронзовый Пушкин, наблюдая вполоборота игриво – укоризненно за пришедшими на прием. Мол, любите кататься, бабоньки – любите и саночки возить. Было неудобно и страшновато, и только бодрая тетка поддерживала: «Не робей, прорвемся, дело житейское».

Ленка неумело взгромоздилась на жуткое, схожее на огромного когтистого паука, кресло, от стыда зажмурилась и покраснела, растопырилась и замерла, затаив дыхание, пока внутри нее врачиха, ужасно беспардонная тетка, производила неприятные манипуляции, комментируя словами:

– Расслабься, ну чего ты? Стесняться нужно было раньше, в другом месте. Так, тут у нас прямое попадание!

В общем, подтвердилось. Ленка была беременна. Восемь недель.

– Поздравляю, подзалетела ты, подруга, началась твоя взрослая жизнь, теперь только успевай открывать счет, сладкая ты моя, – возвращаясь домой, гумонила, смеясь, тетка Тамара. – Двадцать зеленых монет – и снова как новенькая.

– Я подумаю, – зарделась Ленка.

– Что тут думать, это же тебе не книгу писать… И смотри, месяц всего на раздумье. Позже двенадцати недель уже не вышкребут! Никто не возьмется!

Страшное слово «вышкребут» резануло жестоко, все сжалось и подтянулось куда-то вглубь, протестуя против варварской экзекуции над родным клочком бессмертной плоти.

– Не надо, – чуть не плача проговорила она, – есть еще время, я подумаю…

Делать аборт Ленка не стала. Спустила время на тормозах, а потом поздно стало. Но не жалела ни о чем, прислушиваясь с радостью к росту внутри маленького любимого тельца.

Келейный договор

Прошло совсем немного времени с начала взрослой жизни посланниц гарнизона. Бойко торговавшая Тонька уже имела свой лоток на рынке. Окси прошла испытательный срок в парикмахерской и теперь работала мастером на подменах, завоевывая клиентуру быстрыми сноровистыми руками.

Ленка, тихо радуясь, растила в себе новую жизнь. Ну, и заканчивала первый семестр в универе. А вечерами, напялив грязный байковый халат и спрятав под спортивную шапочку непокорную гриву волос, подметала и мыла торговые ряды. Как беременная Золушка.

В складчину снимали двухкомнатную квартиру в «хрущевке» недалеко от центра. И пока Ленка вечерами в одной комнате грызла гранит науки, подруги миловались со своими женихами в другой. Только скрипели и стонали, а потом бегали через проходную комнату в санузел каждые пол – часа.

Особенно ей доставалась от Тоньки:

– Ну что ты за недотрога такая, ну и что, что на третьем месяце, у тебя аж до седьмого ничего видно не будет! А при нынешней моде – балдахон фри – так вообще скрывать беременность можно до самых схваток. Вон, бабы на рынке говорят, что когда беременна-то трахаться надо еще чаще, для разминания проходных путей. Тем более ты красавица у нас. Тебя хоть и на сносях, замуж быстрее нашего заберут. Зуб даю. Мужики, гады, любят на все готовенькое. Давай пригласим кого, пообщаемся, под лежачий камень вода не течет. Что, так и состаришься одинокой мамашей?

– Не волнуйся, мне до старости далеко. А мой ребенок – это не ваше дело. Рожу, возьму академку, отвезу его домой – мои только рады будут. А потом вернусь и доучиваться буду, – Ленка скорее успокаивала себя, чем доказывала ей.

Подруги, сочувствуя незанятому телу, подговаривали своих пацанов, и те устраивали как бы невзначай смотрины потенциальных женихов то в кафе, то где-нибудь в баре, то на дискотеке. Но ни один не нравился Ленке. Окси защищала ее перед Тонькой:

– Ну не подходят ей, не возбуждают эмоций.

Поддерживала и забегавшая за жизнь посудачить тетка Тамара:

– Правильно, Ленок, ты свою норочку не на помойке нашла, чтоб ложиться под каждого первого встречного пижона…

Тонька сумела первой уговорить Ленку сойтись в знакомстве. Да еще и Лешка Оксанкин невольно подтолкнул к этой мысли. Он пару раз заезжал вечером, и нагло лапал, шептал разные гадости, домогался. И Ленка согласилась на то, чтобы серьезно свести с кем-нибудь знакомство. С каким-нибудь нормальным парнем. Хотя и не очень надеялась на успех.

– Ладно, черт с вами, приглашайте кого-нибудь. Но только учти, Тонь, если грубый и несимпатичный, и мне не понравится – ни за что с ним не буду. Не дам, хоть убейте меня.

– Вот и хорошо, Ленуся, вот и славно! Пацаны бригадира своего позовут, Крота – сильный красивый, богатый, при положении и по понятиям. Четко в законе. Столько разборок прошел…И взрывали его, и стреляли. Сам не одну душеньку на тот свет отправил. А с бабами, пацаны говорили, робкий. Редкая птица доклюется до его конца. Ой, да что это вдруг на классику потянуло…Это у него после анаболиков – в детстве в секции перекачался, на бодиболдинге, ну, знаешь, как Терминатор. А может и после взрыва – всякое народ травит. Ты сама все проверишь. Только будь с ним поласковей, главное – не зли. А то здоровый – масса мускулов, если крыша у него съедет – покалечить может, контуженный ведь, – утешала Молекула.

– Ну ты утешила, подруга, – испугалась Ленка. – Может, еще и маньяк?