Дети Йеманжи

– Может быть, она его полюбила? – растерянно предположила Эва. И под издевательский смех Эшу вспомнила, что никогда не видела, чтобы отец обнимал свою жену. Чтобы мать целовала мужа. Сеньор и сеньора Каррейра не ездили вместе в отпуск, не отмечали в ресторане дату своей свадьбы, отец не дарил матери цветов и украшений, Эва не заставала их по утрам обнимающимися в постели. Они даже никогда не разговаривали ни о чём, кроме работы!

– Нана никого не любит, детка, вот что! – отсмеявшись, пояснил Эшу. – Она для этого слишком умна. Слишком видит всех насквозь: все людские кишки, всю нашу грязь. Как любить того, кто для тебя – стеклянная банка с дерьмом внутри? Но Ошала понадобился Нана для её дел. А она была ему нужна для бизнеса: у него никогда не было таких мозгов, как у Нана! До неё «Луар» была захудалой строительной конторой! Строила бараки для сезонных работяг из сертанов[41]! Впрочем, тебя тогда ещё и в проекте не было… В общем, их общий бизнес пошёл в гору – а наша мать осталась без мужа, с двумя пацанами на руках.

– Отец ничего не давал ей?

– Может, и давал, – презрительно скривился Эшу. – Только мать не брала. Они с бабкой прекрасно справлялись сами. Потом мать забрала к себе ещё и Ошосси. И ещё кое-кого. В конце концов все дети Нана оказались у Жанаины! Даже Оба!

– Оба?! Она… тоже?.. – У Эвы уже не было сил удивляться.

– Оба – старшая дочь Нана. И, по-моему, даже наша бабка не знала, от кого Нана её родила. Одно известно: это был здоровый чёрный жеребец. И скорее всего, не дурак пожрать. Наша Оба уродилась вся в него.

– Но почему же… – Эва изо всех сил сдерживала слёзы. – Почему бабушка не рассказывала мне ни о чём? Я же помню вас всех! Помню тебя, помню Ошосси! Помню Оба! Я видела вас летом на ферме! Вы приезжали на макумбу вместе с другими! Почему бабушка не говорила мне, что у меня есть братья? И сестра? Я ведь так хотела, чтобы у меня хоть кто-то был! Мама меня никогда не любила! У отца никогда не было времени! У меня была только бабушка и то – на каникулах!

– Вот поэтому бабка тебе ничего и не говорила, – мягко пояснил Эшу, поглаживая руку Эвы. – Она боялась за тебя. Нана пригрозила ей, что если ты хоть что-нибудь узнаешь о тётке и её детях, то больше никогда не приедешь на ферму. Она запретит. И бабушка тебя никогда больше не увидит. Нана просто так не бросалась словами. И бабка знала, что с доченьки станется. Куда ей было деваться? В общем, бабка поклялась, что ты ни о чём не узнаешь до самой её смерти. Она не виновата, малышка. Она думала только о твоём счастье. Ты могла остаться вообще без единого близкого человека! Тебя бы отправляли на все каникулы в спортивный лагерь для деток богачей! Может, оно и неплохо, конечно, но…

Слезы всё-таки брызнули. Эва шёпотом прошептала: «Прости…» и, неловко скомкав ресторанную салфетку, уткнулась в неё лицом. Значит, у неё были… были братья и сёстры, была настоящая семья, где все любили друг друга. Где не было поджатых губ, холодных взглядов, слов, режущих как бритва, одиночества, страха, отчаяния, тошноты…

– Не плачь, детка, – негромко сказал Эшу. – Так или иначе – мы здесь. И ты теперь с нами. Рано или поздно это случилось бы. Мы-то все знали про тебя! И, когда бабка умерла, ждали только случая! Вспомни, сколько времени я ошивался у твоего дома!

– Ты… куда… дел… мой рисунок? – всхлипывая, спросила Эва.

– Подарил матери! – ухмыльнулся Эшу. – Висит у неё в спальне! Она в самую красивую рамку вставила, которая на продажу была! Сама увидишь, когда… – он вдруг осёкся, перестал улыбаться. Отвернулся к окну. Долго молчал, постукивая пальцами по столу. Затем медленно, так и не посмотрев на Эву, сказал:

– В конце концов мы бы просто привели тебя к матери. И ты осталась бы, как все мы. Но на днях случилась одна нехорошая штука. Ты ведь видела Оба? Между нами говоря, неплохая баба, добрая… но корова коровой. И дура набитая. Сплошное разочарование для родной мамаши!

– Почему? – тихо спросила Эва, хорошо знавшая, что такое быть маминым разочарованием.

– Ну подумай сама, женщина! – вдруг рассердился Эшу. – Совсем молодая Нана рожает чёрт знает от кого страшную чёрную девку! Смотрит на неё, вздыхает и думает: эта уродина никогда не выйдет замуж, и слава богу. Передам ей всё, что знаю сама, всему научу, на старости лет сдам ей дела и вздохну спокойно. И – началось! Наша Оба всё детство света не видела! Лучшая школа, языки, занятия, какие-то тренинги, семинары, курсы – ей на пляж некогда было сходить! Никаких подружек, никаких танцулек, никаких парней! Тотальный контроль по всем направлениям, чуть что – «ты неблагодарная дрянь, не ценишь маминых стараний»!

Эва только тяжело вздохнула.

– А потом случилось то, что случилось! Вот Оба – шестнадцать лет! Вот как-то она выходит из дома, чешет, как хорошая девочка, на свои компьютерные курсы, качает задницей в три обхвата! Вот сзади едет на машине наш Шанго и орёт на всю улицу, что никогда в жизни не видел такого роскошного дирижабля! И не хочет ли сеньорита пойти с ним в бар, или в кино, или в мотель, или?..