Дети Йеманжи

Она заметила их не сразу. Сначала просто казалось, что тьма вокруг странно движется, словно собираясь в комки, как мука в закипающей канжике[47]. Комья были тоже тёмными, и Эва не могла понять, как она видит их в этой мгле. Постепенно сгустки тьмы вытягивались, принимая очертания сутулых человеческих фигур. Они были выше Эвы, выше Йанса, выше даже Огуна. Они неподвижно стояли вдоль пути, полускрытые тьмой, – без лиц, без глаз. Время от времени Эва слышала глухое, тихое ворчание. Изредка медленно поднималась огромная рука, приветствуя Йанса, – и та, чуть повернув голову, отвечала кивком царственной особы. Напряжение и воля по-прежнему шли от мулатки волной, и Эва, ступая босыми ногами след в след, торопилась за ней. От ужаса трудно было дышать. Казалось, ещё шаг – и она непременно споткнётся, упадёт под ноги странным, жутким сгусткам, едва напоминающим человеческие фигуры, – и тогда… Но Йанса неуклонно двигалась вперёд – и Эва шла следом в темноте и безмолвии.

Неожиданно мулатка остановилась так резко, что Эва налетела на неё – и почувствовала, что крепкое плечо Йанса всё в поту.

– Всё. – Голос её провучал негромко и буднично. – Мы пришли. Ты молодец. Сильно испугалась?

Эва, не в силах говорить, только кивнула.

– Не бойся, обратно пойдём другим путём… если получится. – Йанса подняла руку, и Эва увидела на низком потолке неровный квадрат, очерченный яркой голубой краской. Через мгновение она осознала, что это люк, а голубая краска – просачивающийся свет.

– Видишь? Мы пришли снизу, через владения эгунов. Сейчас, дочь моя, ты поднимешься и постучишь. Они откроют: иабы очень любопытны. Тебя они не знают, так что бояться нечего. Постарайся отвлечь их внимание. Попроси у них маконьи, это для них понятно. Они захотят денег, вот, возьми. – Мятый бумажный комок ткнулся в руку Эвы. – Постарайся не показывать страха. Все наши чувства для них смешны, они будут хохотать, но на страх среагируют мгновенно. И тогда я могу не успеть. Попробуешь?

Эва подумала, что после эгунов её уже вряд ли удастся сильно напугать, и кивнула.

– Отлично. Сейчас они насосались аше и расслабились. Это хорошо. Но, если поймёшь, что пора отступать, – вот ключ от машины. Ты умеешь водить?

Впервые в жизни Эва вспомнила добром свои занятия в автошколе. Она машинально сжала в ладони плоский ключ.

– Да.

– Хорошо. И последнее – не геройствуй. Это правда очень опасно. Ты – человек гражданский, тебе нужно отступить без потерь. Обо мне не беспокойся: я вырвусь в любом случае. Думай только о себе, понятно? И если я прикажу бежать – беги!

– Да.

– Тогда – пошла! – Йанса вдруг легко, словно мужчина, подняла её на руки, вскинула себе на плечи – и Эва стукнулась головой о крышку люка. Звук раздался глухой и звонкий, словно ударили в таз. А затем сверху раздалось какое-то копошение. Крышка отскочила – и в лицо Эвы ударил свет.

Меньше всего она ожидала увидеть перед собой обычную комнату – грязную, почти без мебели. У стены стояла продавленная тахта, на которой кто-то тяжело ворочался. Рядом темнела деревянная лестница на второй этаж. Окно было закрыто переломанными жалюзи, из-под которых и сочился свет, после подземелья показавшийся Эве нестерпимо ярким. Пахло тяжёлой серной вонью, к которой примешивался незнакомый Эве сладковатый запах. Превозмогая дурноту, она отбросила со лба волосы и подняла голову.

Их было несколько. Они сидели и лежали на полу комнаты, не сводя с Эвы блёклых, круглых глаз. Помня ту иабу, с которой развлекался минувшей ночью Обалу, Эва была уверена, что дьяволицы окажутся прекрасны. Но её сверлили любопытными взглядами странные существа с худыми, паучьими руками и ногами, серой бугристой кожей, слипшимися волосами, падающими на бледные, тонкие уши. Одна из иаб вдруг выбросила вперёд нескладную руку и дотронулась до плеча Эвы. Прикосновение было холодным и липким. Эва отпрянула. Существа громко захохотали. Эва глубоко вдохнула. В голове вдруг зазвучал спокойный, деловитый голос Йанса: «Никакого страха! Любые другие эмоции!»

– Ради Бога, маконьи… – жалобно заныла она. – Девочки, пожалуйста… Я умираю…

– Деньги есть? – послышался писклявый, как у ребёнка, голос.

– Ко-неч-но…

Круглый тусклый глаз (другой был закрыт сальными прядями) внимательно, с ног до головы рассмотрел гостью, затем, с таким же вниманием – смятую купюру в её пальцах. Цепкие пальцы дёрнулись, пытаясь схватить деньги, но Эва успела убрать руку. Послышалось разочарованное ворчание.

– Сначала маконьи… Я умираю… – Эва неловко откинулась на край люка, словно нечаянно не давая одной из иаб его закрыть. Та недовольно оттолкнула девушку скользкой рукой. Но Эва не подалась. Иаба, приблизившись, обдала её тошнотворным серным дыханием. Угрожающе зашипела сквозь оскаленные зубы. Эва почувствовала, что сейчас потеряет сознание. «Бабушка! Бабушка, я больше не могу!..»