Дети Йеманжи

– Нет. Конечно же, нет. Не ты и не Ошун, – грустно улыбнулась Оба, наливая кофе в ещё одну кружку. – Битва – не для вас. Разве что подпустишь дождичка в конце… чтобы смыть кровь.

– Но я смогу увидеть?..

– Конечно. От такого не отвернёшься. – Оба вдруг повернулась к ней, и Эву поразил её измученный, потухший взгляд. – Послушай, малышка… Не могла бы ты… Если тебе, конечно, не… не трудно…

– Конечно, могла бы, – торопливо заверила Эва. – Оба, пожалуйста, ты только не плачь! Что мне сделать?

Две тяжёлые слезы одна за другой выкатились на щёки Оба, и кофейник задрожал в её пальцах. Кофе перелился через край, тёмные капли западали на пол.

– Отнеси это Шанго, – сдавленно попросила она, подталкивая кружку Эве. – Здесь всё, как он любит: кофе, кашаса и тростниковый сахар.

Эва неприязненно подумала, что Шанго вполне мог бы спуститься за кофе сам, как и все остальные. Очевидно, мысли эти промелькнули у неё на лице, потому что Оба чуть слышно сказала:

– Не сейчас. Не после вчерашнего… и вообще всего. Он не выйдет до последнего. И никого к себе не пустит. Меня он просто выкинет за дверь. Даже Ошун побоялась… а я её уже просила.

– Оба, ну разве можно так!.. – не выдержала Эва. – Неужели он того стоит?!

Оба только пожала плечами и неловко вытерла мокрую дорожку на щеке. Серьёзно сказала:

– Я буду всю жизнь молиться, чтобы у тебя оказалось не так, малышка.

Смущённая Эва встала и обняла её. Сестра в ответ погладила её по волосам.

– Оба, но ведь меня он вышвырнет тем более!

– Думаю, нет, – без улыбки сказала Оба. – Ты же как-то успокоила вчера Огуна. А мы все боялись даже сунуться к нему.

– Но… – Эва умолкла на полуслове. И, подавив вздох, взяла со стола пахнущую кофе и кашасой кружку. Платье на ней со вчерашнего дня было грязным, перепачканным бурыми полосами крови и ещё чем-то, о чём Эве не хотелось даже вспоминать. Значит, если на нём через минуту окажется и чудесный кофе Оба – всё равно терять нечего. Подбодрив себя таким образом, Эва отправилась наверх.

Дверь была закрыта. На стук никто не ответил. Эва храбро нажала на ручку и вошла. Ей сразу же открылась потрясающая картина: полностью обнажённый Шанго лежал навзничь на кровати и без всякого выражения смотрел на неё из-под полуопущенных век.

Эва пулей выскочила за дверь. Кофе в кружке отчаянно качался – но не пролился. Переждав немного, Эва осторожно спросила:

– К тебе можно? Я просто принесла кофе!

В ответ раздалось невнятное бурчание. Угрозы в нём Эва, однако, не услышала и, помедлив, всё же решилась войти.

Шанго не переменил позы и не потрудился прикрыться. Эва, стараясь не смотреть в его сторону, прошла вдоль дальней стены, поставила кружку на подоконник.

– Оба просила это принести.

– Спасибо, – послышался тягучий, низкий голос. – Ты кто такая, детка?

– Твоя сестра Эва. Ты видел меня вчера… у иаб.

– Что?.. – Голос Шанго изменился. Огромная рука цвета горького шоколада метнулась в сторону свисающих со спинки кровати джинсов. Эва быстрей, чем хотела бы, засеменила к выходу. В конце концов, она отнесла кофе, и теперь можно спокойно…

Он легко и просто поймал её в двух шагах от двери. И Эва сразу поняла, что вырваться из этих железных рук не смог бы даже Кинг-Конг. Шанго сел на кровати, одной рукой удерживая перепуганную Эву у себя между колен (к счастью, джинсы уже были на нём), а другой прихватывая с подоконника кружку кофе. Только сейчас Эва смогла как следует рассмотреть последнего из своих братьев. «Что же они все в нём нашли? Йанса, Оба, Ошун? Особенно Ошун?!»

Перед ней было тёмное, жёсткое лицо с широко расставленными глазами и крупными, чуть вывернутыми губами, ещё вчера поразившее её своей грубой, почти наглой чувственностью. После страшных побоев Огуна через бровь Шанго тянулась незажившая багровая ссадина. Тяжёлая челюсть была заметно вздута, и это только усиливало устрашающее впечатление. Эва застыла, боясь пошевелиться. А Шанго в упор разглядывал её чёрными, блестящими глазами, и по разбитым губам его расползалась ухмылка.

– Дьявол… А ты прекрасна! Малышка, будь я проклят, – потрясающие сиськи! Так, где там задница? Ты… ты почему в трусах?! К Шанго не входят в трусах, детка!

– Шанго! – По спине Эвы побежали мурашки. – Я же твоя сестра!

– Да ла-адно… – отмахнулся он, заводя свою огромную руку ей за спину. Впечатление было такое, будто между лопаток Эве ткнулась стальная вагонетка – и неумолимо поволокла её навстречу поезду. Ужас клином встал в горле. И Эва сделала единственное, что ещё можно было сделать: с силой ударила по руке Шанго, державшей кружку. Горячий кофе выметнулся ему на грудь и – разумеется! – на платье Эвы. Шанго заорал. Стальные тиски, державшие Эву, разжались. Она опрометью кинулась за дверь, провожаемая залпом грязных проклятий.

– Оба, прости, – выпалила она, ворвавшись на кухню, где сестра грустно мыла посуду. – Я… нечаянно опрокинула чашку. У тебя ещё осталось?..