Дети Ирены

Благодаря «эпидемическому» пропуску Ирена все еще могла входить и выходить из гетто вместе с Иркой, Ягой, Ядвигой и Хеленой. Идея немцев состояла в том, чтобы поддерживать иллюзию простого переселения «неэффективной» части жителей квартала. Медицинский уход и эпидемиологический контроль были частью этой иллюзии. Благодаря пропускам эти женщины были одними из тех немногих польских жителей Варшавы, кто наблюдал за трагедией собственными глазами. И все они рисковали своими жизнями, пытаясь остановить это.

Глава восьмая Добрая фея Умшлагплац

Варшава, июль – август 1942 года

Выносить детей из гетто теперь приходилось в страшной спешке. В первые часы депортации Ирена отчаялась, пытаясь связаться с Алой Голуб-Гринберг. В тот первый день она нигде не могла найти ее. Алы не было и в молодежном центре. Оглядев тихую комнату и аккуратно составленные полукругом стулья, Ирена вспомнила, как однажды сидела здесь вместе с Алой, слушая лекции доктора Ландау о тифе. Ирена пыталась найти Алу у нее дома на улице Смоча, в нескольких шагах от центра. Но и там ее не оказалось.

Утром второго дня Ирена уже места не находила от волнения. Алы не было даже в клиниках гетто, где она все еще была старшей медсестрой. Наконец кто-то сказал ей, что Ала уже на Умшлагплац. Сердце Ирены упало. Она пойдет на Умшлагплац. Она должна найти Алу.

На погрузочной платформе колючая проволока и жалкий вид несчастных толп поразили Ирену. Из глаз у нее хлынули горячие слезы, и она почувствовала, что ее тошнит. Тысячи тел были безжалостно прижаты друг к другу на летней жаре. Сильно чувствовался запах испражнений, пота и ужаса. Никаких залов ожидания, никаких удобств. Просто огромная грязная площадь под палящими лучами солнца, наполненная страхом и страданием. Она вглядывалась в толпу, вытягивая шею. Здесь она никогда не найдет Алу. Но она должна найти ее.

Где-то справа она заметила движение и вспышку чего-то белого. Встав на цыпочки среди толпы, Ирена вгляделась вдаль. Ей снова показалось, что она заметила промелькнувшие черные курчавые волосы, которые могли принадлежать только Але. Они тут же исчезли в колышущейся людской массе. И тут наконец она увидела Алу. Сразу за колючей проволокой на краю Умшлагплац из ниоткуда за несколько часов выросла импровизированная клиника. Вокруг нее суетились врачи и медсестры. Ала, всегда говорившая так тихо и мягко, с душой поэта, но духом бойца… Ирена тут же поняла, что Ала в то утро стала настоящей героиней гетто. Она была главным действующим лицом эффектной спасательной операции. Хитрости, проделанной с поразительной смелостью прямо под носом у немцев.

Начиналось все, впрочем, вовсе не как хитрость, быстро объяснила Ирене Ала. Но в итоге им пришлось выбивать клин клином. Ала рассказала Ирене, что, когда за день до этого по гетто разнеслась новость о предстоящей депортации, она сразу же поспешила в госпиталь. Еврейские врачи и медсестры – ее друзья и коллеги – тревожно толпились внутри. Может быть, персонал больницы пытался успокоить сам себя – это действительно просто переселение. Но Ала благодаря связям в подполье знала больше других. Она уже слышала истории о Хелмно и верила тому человеку, который рассказывал их. Но сейчас пункт назначения депортации мало что значил. Отправлять тех, кто был слишком слаб и болен, в трудное путешествие на восток было равносильно смертному приговору, вне зависимости от того, куда именно они должны были прибыть. Когда Ала проносилась мимо, кто-то схватил ее за руку: Ала, в депо сейчас организовывают походную клинику. Подумай о тех людях. Ала повернулась к тому, кто это сказал. Нахум Ремба был прав. Ала кивнула.

Нахум Ремба не был врачом. Ему было тридцать два года, и он работал клерком в конторе юденрата, заведуя финансированием и оформлением документов для ее клиник. И как Ала с Ареком, он и его жена, Хеня Ремба, были активистами еврейского Сопротивления.

Нахум был высоким темноволосым мужчиной, по натуре большим шутником, всегда мог рассмешить других. Але нравились его тонкое чувство юмора и несгибаемый оптимизм. Но в то утро было не до смеха. У Нахума появилась безумная идея. А что, если они с помощью настоящих врачей и медсестер организуют на углу площади Умшлагплац пункт «медицинской санитарии» и амбулаторию? Здесь потребуются, как объяснил он, ее храбрость и актерский дар. Нахум и Ала происходили из театральных семей, и внутрицеховые шутки там были обычным делом. Даже сейчас Нахум не мог обойтись без них. Ала, ни секунды не думая, согласилась помочь.