Дети капитана Гранта

С наступлением вечера ирландцы попрощались с шотландцами. Айртон и семья О’Мур вернулись восвояси. Фургон, лошади и быки должны были быть готовы к путешествию на заре. Отправление было назначено на восемь часов утра.

Элен и Мэри Грант собрали багаж в дорогу. Эти последние приготовления женщин были недолги и, уж во всяком случае, менее сложны, чем приготовления Жака Паганеля, который добрую часть ночи провозился со своей подзорной трубой, развинчивая, прочищая и снова свинчивая её части. Поэтому учёный ещё спал, когда все уже были на ногах, и майору пришлось долго его будить.

Багаж экспедиции ещё накануне был отправлен на ферму Джоном Мангльсом. Шлюпка дожидалась путешественников у трапа, и они не замедлили занять в ней места. Молодой капитан отдавал последние распоряжения Тому Аустину.

На прощание он ещё раз предложил своему помощнику ждать письменного приказа Гленарвана в Мельбурне и по получении приказа точно его выполнить, каков бы он ни был.

Старый моряк заверил Джона Мангльса, что тот может на него положиться. От имени всей команды он пожелал отъезжающим счастливого пути. Шлюпка отчалила от борта «Дункана», сопровождаемая пушечным выстрелом и громовым криком «ура». За десять минут она достигла берега. Ещё через пятнадцать минут путешественники вошли в ворота фермы О’Мура.

Всё было готово к отъезду. Элен была в восторге от устройства комнатки в фургоне, да и сама огромная колымага со своими деревянными сплошными колёсами и массивными осями очень ей понравилась. Шесть быков, мирно дожёвывавших жвачку, стоя в упряжке, придавали этому ковчегу патриархальный вид. Айртон, держа в руках остроконечную палку, уже сидел на облучке и ждал приказаний своего нового хозяина.

— Чёрт возьми! — воскликнул Паганель. — Вот это замечательный экипаж, лучше всяких европейских дилижансов. По-моему, нет на свете более приятного способа путешествовать, чем этот. Подумайте: дом, который катится по дороге и останавливается где угодно! Что может быть лучше? Сарматы в древности отлично понимали это и путешествовали только таким способом.

— Господин Паганель, — сказала Элен, — я надеюсь, что вы почтите как-нибудь своим присутствием мой салон?

— Разумеется, сударыня, — галантно ответил учёный, — почту за особую честь! Вы уже назначили свой журфикс?[58]

— Для друзей я всегда дома, — смеясь, ответила Элен, — а вы…

— Самый преданный из ваших друзей, — подхватил Паганель.

Этот обмен любезностями был прерван появлением одного из сыновей О’Мура, гнавшего перед собой семь взнузданных и осёдланных лошадей. Гленарван расплатился с ирландцем и добавил несколько благодарственных слов, которые-пришлись ирландцу по душе не меньше, чем гинеи[59].

Затем Гленарван подал сигнал к отъезду. Элен и Мэри заняли места в своём отделении. Айртон на облучке, Ольбинет в багажном отделении фургона. Гленарван, майор, Паганель, Роберт, Джон Мангльс, Вильсон и Мюльреди, все вооружённые карабинами и револьверами, вскочили в седла. Падди О’Мур и его семья пожелали всем счастливого пути. Айртон особенным образом крикнул и уколол палкой ближайшую пару быков. Фургон тронулся, его оси заскрипели, колёса затрещали, и скоро гостеприимный дом честного ирландца скрылся за поворотом дороги.

Глава девятая Провинция Виктория

Наступило 23 декабря 1864 года. Декабрь — холодный, сырой, угрюмый месяц в северном полушарии — здесь должен бы называться июнем. Астрономическое лето наступило в южном полушарии два дня тому назад: 21 декабря солнце достигло тропика Козерога, и с этого момента дни уже начали убывать.

Таким образом, экспедиции Гленарвана предстояло путешествовать в самое жаркое время года, почти под тропическими лучами солнца.

Совокупность английских владений в этой части Тихого океана именуется Австралазией. Сюда входят: Новая Голландия, Тасмания, Новая Зеландия и ряд других островов. Сам австралийский континент в административном отношении поделён на несколько колоний, различных как по размерам своей площади, так и по своему значению. Всякому рассматривающему современные карты Австралии, составленные Петерманом или Прешелем, сразу бросается в глаза прямолинейность границ этих делений. Английские географы по линейке провели условные черты, отделяющие одну провинцию от другой. При этом не принимались в расчёт ни водные системы, ни рельеф местностей, ни климатические особенности, ни различие рас. Колонии примыкают одна к другой правильными прямоугольниками, как куски паркета. В этих прямых линиях и углах видна рука геометра, а не географа. Только берега материка своими извилинами, бухтами, заливами, мысами и выступами отстаивают права природы на свободную, ничем не стеснённую красоту.

Эти шахматные клетки всегда до слёз смешили Паганеля. «Если бы Австралия принадлежала Франции, — говорил он, — французские географы не позволили бы линейке и рейсфедеру завести себя так далеко».