Дети капитана Гранта

Якорные канаты натянулись, как струны. Якори отлично держали дно. Успех зависел от быстроты спасательных операций: высокая вода держится на одном уровне только несколько минут, а затем наступает отлив. Путешественники удвоили усилия. Ветер дул с большой силой, и паруса гнули мачты. Корпус судна задрожал. Казалось, ещё одно усилие, и оно всплывёт. Может быть, достаточно было ещё одного усилия, чтобы песчаная мель отдала свою жертву.

— Элен! Мэри! — крикнул Гленарван.

Молодые женщины поспешили присоединиться к своим спутникам у брашпиля. Барабан сделал ещё один полный оборот.

Но бриг не шевельнулся.

Отлив уже начался, и теперь было ясно, что снять судно с мели не удастся.

Глава шестая Теоретическое обоснование людоедства

Первый способ спасения, предложенный Джоном Мангльсом, не оправдал надежд. Нужно было немедля попытать второй. Так как «Макари» не удалось снять с мели, то, очевидно, следовало как можно скорее покинуть его. Ожидать спасения, оставаясь на борту потерпевшего аварию корабля, было бы чистым безумием. В этих местах не было регулярных рейсов кораблей, и можно было рассчитывать только на приход случайного судна. Между тем первая же буря, даже просто первый свежий ветер поднимет большую волну, которая неизбежно разнесёт «Макари» в щепы.

Джон хотел добраться до суши, не дожидаясь этого. Он предложил поэтому построить новый плот, на котором могли бы поместиться все участники экспедиции и необходимый запас провизии. Предложение капитана было принято единогласно. Не время было спорить — нужно было действовать. Тотчас же все принялись за работу и прервали её только с наступлением темноты.

Около восьми часов вечера, после ужина, когда Элен и Мэри прилегли отдохнуть на койках в кубрике, Паганель и его друзья вышли на палубу и, прогуливаясь по ней, стали обсуждать создавшееся положение.

Роберт не отставал от них, слушая с напряжённым вниманием речи взрослых. Смелый мальчик, не задумываясь, бросился бы исполнять любое приказание своих старших товарищей, какой бы опасностью оно ни грозило ему.

Паганель спросил Джона Мангльса, нельзя ли проехать на плоту до Окленда. Джон ответил, что это было бы опасным предприятием, так как плот «сшит на живую нитку» и не выдержит долгого плавания.

— Скажите, Джон, — продолжал Паганель, — а можно ли было совершить этот переезд до Окленда на шлюпке брига?

— Только в случае крайней необходимости, — ответил молодой капитан, — да и то при условии, если плыть только днём, а на ночь приставать к берегу.

— Следовательно, эти предатели, покинувшие нас…

— О, — прервал его Джон Мангльс, — я боюсь, что они заплатили жизнью за своё предательство: ночь была тёмная, а они были мертвецки пьяны.

— Так им и надо, — сказал Паганель. — Жалко только, что вместе с ними погиб ялик, — теперь он бы нам пригодился.

— Не пойму вас, Паганель, — сказал Гленарван. — Ведь и плот отлично доставит нас к земле.

— Вот этого-то как раз я и хотел избежать, — ответил географ.

— Да что с вами сегодня, Паганель? Неужели вас смущают какие-нибудь двадцать пять миль расстояния? Ведь мы только что пересекли пампасы и всю Австралию!

— Друзья мои, — ответил учёный, — я не сомневаюсь ни вашем мужестве, ни в выносливости наших спутниц. Двадцать пять миль! Такое расстояние было бы пустяковым во всякой стране… но не в Новой Зеландии. Надеюсь, вы не заподозрите меня в трусости. Я первый предложил вам забраться вглубь Южной Америки, вглубь Австралии. Но здесь — другое дело. Здесь я готов перенести какие угодно трудности и лишения, чтобы только избежать путешествия по этой предательской стране.

— А я, — ответил Джон Мангльс, — предпочту самую распредательскую сушу верной гибели на море.

— Но почему вы так боитесь Новой Зеландии, Паганель? — спросил Гленарван.

— Из-за дикарей, — ответил учёный.

— Из-за дикарей? — повторил Гленарван. — А нельзя ли избежать встречи с ними, если идти вдоль самого берега? Кроме того, мне кажется, что десяти отлично вооружённым европейцам нечего бояться нападения кучки жалких туземцев.

— Напрасно вы называете туземцев жалкими, — возразил Паганель. — Новозеландцы объединены в сильные племена, они ожесточённо борются с английскими захватчиками, часто побеждают их и всегда… поедают убитых врагов.

— Они людоеды! — вскричал Роберт. — Людоеды…

И он еле слышно прошептал:

— А миссис Гленарван?.. А моя сестра?..

— Не бойся, мой мальчик, — сказал Гленарван, желая успокоить Роберта. — Паганель, по обыкновению, преувеличивает.

— Я ничего не преувеличиваю, — горячо возразил географ. — Роберт доказал уже нам, что он настоящий мужчина, и я говорю при нём, не скрывая, чистую правду.

— Но сейчас не время для дискуссий. Логично или нелогично быть съеденным врагами, но мы не хотим, чтобы нас съели. Скажите, неужели европейской цивилизации не удалось до сих пор побороть этот отвратительный обычай?