Дети капитана Гранта

Однако всадники уже не могли ускорить бег коней. Животные спотыкались, путались в подводных зарослях, падали. Их заставляли встать, но они падали снова, а тем временем уровень воды неуклонно поднимался. Наконец лошади поплыли. Теперь путешественников несло бурное и стремительное течение…

Гибель казалась неотвратимой, когда прогремел голос майора:

– Дерево!

– Где? – откликнулся Гленарван.

– Там! – Талькав указал рукой на гигантское дерево, одиноко поднимавшееся из воды в полумиле от них.

У лошадей уже не было сил, чтобы доплыть, но люди еще могли спастись: течение само несло их к дереву. И вот конь Тома Остина надрывно заржал и скрылся под водой.

– Держись за мое седло! – крикнул лорд Гленарван.

– Благодарю, сэр, – бодро ответил Том. – Я неплохой пловец!

– Как твоя лошадь, Роберт? – спросил Гленарван, оборачиваясь к юному Гранту.

– Пока держится.

– Берегись!.. – отчаянно крикнул майор.

Стена воды высотой в сорок футов обрушилась на них с ужасающим грохотом. Люди и животные исчезли в пенящемся водовороте. Когда вал схлынул, всадники всплыли на поверхность. Все были живы, но лошади, кроме Тауки, исчезли.

– Осталось совсем немного! – ободрял Паганеля лорд Гленарван, поддерживая его одной рукой над поверхностью воды и продолжая грести другой.

Майор размеренными гребками продвигался вперед, матросы не отставали от него. За ними, уцепившись за гриву Тауки, следовал Роберт.

До гигантского дерева оставалось футов шестьдесят: еще немного, и весь отряд достиг могучего ствола. Вода покрывала подножие дерева до нижних ветвей, поэтому взобраться на него было несложно. Индеец, отпустив Тауку, подсадил Роберта и первым вскарабкался наверх, затем его могучие руки помогли остальным расположиться в безопасном месте.

Тем временем быстрое течение увлекало Тауку прочь. Конь то и дело поворачивал к хозяину свою умную морду и, встряхивая мокрой гривой, ржал, словно призывая его на помощь. Талькав оглянулся, махнул рукой и бросился с ветки в бушующую воду.

Вынырнул он уже в футах тридцати от ствола дерева. Спустя несколько минут рука проводника уцепилась за гриву Тауки, и оба – лошадь и всадник – устремились по течению к неразличимому горизонту.

22 Жизнь с птицами

Дерево оказалось омбу – одним из тех гигантов, которые одиноко возвышаются среди аргентинских равнин. Его узловатый ствол уходил в землю не только толстыми корнями, но и могучими отростками, придающими дереву особую устойчивость. Потому-то омбу и выдержал натиск обезумевшей воды.

Он достигал сто футов в высоту и мог покрыть своей тенью окружность в четыреста футов диаметром. От ствола расходились три массивные ветви, каждая из которых была размером с обычное дерево. Две поднимались вертикально, поддерживая крону, третья тянулась почти горизонтально – так, что нижние листья касались воды. Птиц здесь оказалось великое множество: сотни черных дроздов и скворцов, но больше всего колибри.

Роберт и Уилсон тотчас вскарабкались на верхушку. Сквозь купол листвы им открылся горизонт, но картина была безрадостной. Вокруг – бескрайние водные просторы. С юга на север проносились вырванные с корнями стволы, кровли разрушенных ранчо, трупы животных. У самого горизонта Уилсону удалось разглядеть еле заметную темную точку. То был индеец на своем верном Тауке.

Спустившись вниз, Роберт Грант и матрос оказались в развилке главных ветвей омбу. Здесь уже расположились Гленарван, Паганель, майор, Остин и Малреди. Уилсон рассказал о том, что они с Робертом увидели с вершины, и все единодушно решили, что Талькав спасется сам и не даст погибнуть Тауке.

Положение путешественников по-прежнему оставалось опасным. Могучее дерево, возможно, и устояло бы перед напором стихии, но, поднимаясь, вода могла затопить его до самой вершины, так как омбу рос на дне глубокой ложбины. Однако вода больше не прибывала, и это отчасти успокоило Гленарвана.

– Что будем делать? – спросил лорд.

– Вить гнездо, черт побери! – ухмыльнувшись, отозвался Паганель. – Ведь теперь нам придется жить вместе с птицами.

– Пусть так, – согласился Гленарван, – но как быть с пропитанием?

– Я берусь вас прокормить, – неожиданно сказал майор.

Макнабс, устроившийся в кресле из двух гибких веток, предъявил спутникам две промокшие, но туго набитые седельные сумки.

– Рацион для семи человек на два дня, – произнес он.

– Превосходно! – промолвил Гленарван. – Надеюсь, за сутки вода спадет или мы найдем способ добраться до суши.

– А как добыть огонь? – спросил Уилсон.

– Просто развести его, – откликнулся географ. – Сухих веток здесь полным-полно. Щепотка мха, увеличительное стекло от моей подзорной трубы, луч солнца – и вы увидите, какой костер у нас запылает. Ну-с, кто за хворостом?

– Я! – первым крикнул Роберт, увлекая за собой Уилсона.

Паганель добыл немного сухого мха, уложил его на слой сырых листьев в развилке дерева, а затем вывинтил из подзорной трубы объектив. Поймав с его помощью солнечный луч, он направил его на мох, и через минуту взвился белесый дымок.