Дети капитана Гранта

Путешественники перебрались на подветренную сторону дерева, и омбу, наполовину погруженный в воду, а наполовину охваченный пламенем, поплыл, словно корабль под огненными парусами.

25 Атлантический океан

Уже более двух часов дерево неслось по бескрайнему водоему, но берега все еще не было видно. Языки пламени мало-помалу угасли. Главная опасность миновала.

Тьма вновь стала непроницаемой. Гроза уходила. Ливень сменился мелкой изморосью. Казалось, омбу способен плыть так еще многие дни, однако около трех часов утра майор заметил, что его корни стали задевать дно. И действительно, минут через десять последовал толчок и дерево резко остановилось.

Пожалуй, еще ни одна мель не приносила такой радости мореплавателям. Роберт и Уилсон первыми спрыгнули на сушу, как вдруг послышался знакомый свист, затем топот копыт, и рослая фигура индейца возникла из мрака.

– Талькав! – воскликнул Роберт.

Верный Талькав поджидал путешественников там, куда их должно было прибить течением. Оно принесло сюда и его самого вместе с конем.

Спустя несколько минут индеец отвел их в заброшенную хижину, оказавшуюся поблизости. Там уже пылал костер, а на углях жарились сочные ломти дичи, которые тут же были уничтожены до последнего кусочка. Путешественники все еще не могли поверить, что им удалось благополучно избежать стольких опасностей.

Талькав в двух словах поведал историю своего спасения, а затем Паганель взялся объяснять патагонцу, как и почему изменились цели экспедиции.

К восьми часам утра путешественники уже были готовы покинуть место ночевки. Путь предстоял недолгий – до побережья оставалось каких-нибудь сорок миль.

На следующий день члены экспедиции ощутили близость побережья. Появились перелески, древовидные мимозы, кусты акации. Повсюду блестели воды соленых лагун. Около восьми вечера вдали показались песчаные дюны. Вскоре послышался низкий рокот волн.

Подъем по склонам дюн занял считанные минуты. Однако сумерки настолько сгустились, что попытки разглядеть что-либо в океанском просторе оказались напрасными.

– Тем не менее «Дункан» здесь, у этих берегов! – уверенно заявил лорд Гленарван.

На берегу нигде не было удобной гавани – ни залива, ни бухты, ни порта. На целые мили тянулись песчаные отмели, еще более опасные для судов, чем рифы. Джон Манглс, осторожный и опытный моряк, ни за что не решился бы подойти к такому побережью. «Дункан» должен был крейсировать по меньшей мере в пяти милях от берега.

Майор Макнабс занялся устройством ночлега за грядой дюн, дававшей защиту от ветра. Остатки провизии были съедены подчистую. Затем, следуя примеру майора, каждый вырыл себе лунку и, закопавшись в тепловатый песок, уснул тяжелым сном. Только лорд Гленарван продолжал бодрствовать.

Океан еще не успокоился после недавней бури. Могучие волны с грохотом разбивались о берег. Сознание того, что «Дункан» находится так близко, волновало Гленарвана и не давало ему сомкнуть глаз. Ему и на секунду не приходило в голову, что корабль мог опоздать на встречу. Ничто не могло задержать яхту в пути, кроме ураганов. К тому же «Дункан» был крепким судном, а его капитан – отменным моряком.

Но Гленарван еще долго бродил по пустынному берегу, всматриваясь вдаль и прислушиваясь.

На рассвете всех поднял на ноги крик:

– «Дункан»! Ура!

В открытом море виднелась яхта. «Дункан» дрейфовал; дым из трубы паровой машины смешивался с утренним туманом. Море оставалось бурным, и судно не могло без риска приблизиться к берегу. Лорд Гленарван, вооружившись подзорной трубой, следил за маневрами яхты, а индеец, всыпав двойной заряд пороха в свой карабин, выпалил в воздух. В море взвился ответный белый дымок, и немного погодя до путешественников донесся отдаленный звук пушечного выстрела. В ту же минуту «Дункан» изменил курс и, набрав ход, устремился к берегу.

В подзорную трубу Гленарван видел, как матросы на яхте поспешно спускают шлюпку.

Патагонец, скрестив на груди руки, стоял рядом с верным Таукой и спокойно глядел на пенящиеся волны. Гленарван приблизился к нему, взял за руку и, указав на «Дункан», произнес:

– Едем с нами!

– Нет. Здесь Таука, там пампа. – Индеец покачал головой и широким жестом обвел равнину.

Лорд знал, что Талькав никогда добровольно не покинет землю, где покоится прах его предков. Поэтому он лишь крепко пожал ему руку. Не стал он настаивать и тогда, когда индеец с улыбкой отказался принять плату за свой труд.

– Вы – мои друзья! – просто сказал он.

Растроганный Гленарван не нашелся что ответить. Ему хотелось оставить этому мужественному и честному человеку хоть что-нибудь на память. Вынув из бумажника золотой медальон, служивший оправой миниатюрному портрету, он протянул его индейцу.

– Моя жена! – пояснил он. – Возьми.

Бережно открыв медальон, Талькав взглянул и произнес:

– Эта женщина так же добра, как и красива!

Патагонец поочередно прижал всех к своей широкой груди. Географ подарил ему на память карту Южной Америки – самое драгоценное из того, что у него уцелело. Роберт горячо обнял своего спасителя.