Дети капитана Гранта

В окончательном виде письмо выглядело так: «Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и привести “Дункан”, придерживаясь тридцать седьмой параллели, к восточному побережью Австралии». Закончив писать, географ вернул бумагу для подписи Гленарвану. Тот подписал кое-как – ему все еще мешала рана. Письмо запечатали, и Паганель добавил на конверте адрес: «Тому Остину, помощнику капитана яхты “Дункан”, Мельбурн».

Затем он выскочил из фургона, жестикулируя и бормоча невнятные слова:

– Ланд… ландия… Зеландия!..

14 Четыре изнурительных дня

Приготовления к отъезду Малреди были закончены, и к Паганелю вновь вернулось здравомыслие. Правда, он продолжал что-то бормотать, и майору удалось случайно услышать, что ученый будто ведет спор с самим собой:

– Нет… Никто в это не поверит!.. Да и зачем?.. Увы, слишком поздно…

Ближе к вечеру географ показал Малреди по карте маршрут степными тропами к дороге, которая шла на юг до побережья и там круто сворачивала к Мельбурну. Опасность грозила гонцу только в окрестностях лагеря, где прятались Бен Джойс и его шайка. Далее гонец мог продолжать путь в полной уверенности, что каторжники его не догонят.

Снова лил дождь, поэтому все укрылись в фургоне. В восемь вечера совершенно стемнело. Джон Манглс вручил матросу револьвер, который перед тем сам тщательно зарядил, и Малреди вскочил в седло.

– Письмо отдашь Тому Остину, – сказал Гленарван. – А на словах передай: он должен не мешкая привести «Дункан» в залив Туфолда. Если нас там не окажется, значит, мы так и не сумели переправиться через реку. Пусть тогда высаживает отряд и спешит к нам на помощь по суше. Да хранит тебя Господь!

– Прощайте, сэр, – промолвил верный матрос.

Дождь сменился настоящим шквалом, и после отъезда Малреди путешественники снова укрылись в фургоне. Майор и Джон Манглс остались снаружи на случай внезапного нападения. Порой ветер ненадолго затихал, и только Сноуи продолжала бурлить среди чернеющих камышей. В одно из таких затиший издалека долетел короткий пронзительный свист. Вскоре свист повторился и ему ответил звук, отдаленно похожий на выстрел. Из фургона показался Гленарван.

– Где стреляли?

– В той стороне, – ответил Макнабс, указывая на темный холм, через который должен был перевалить Малреди.

Словно подтверждая слова майора, в четверти мили от фургона раздался жалобный крик. Затем, уже заметно ближе, послышался голос:

– Помогите!..

Джон Манглс и майор ринулись в темноту и вскоре заметили на опушке ползущую фигуру. Время от времени человек испускал жалобные стоны. Это был Малреди – раненый, истекающий кровью…

В фургоне майор уложил матроса на койку леди Элен, стащил набухшую от крови и дождя куртку и обнаружил на его правом боку глубокую ножевую рану. Обмыв рану свежей водой, майор наложил на нее плотный тампон из трута и корпии, а затем туго забинтовал. Кровотечение остановилось. Спустя четверть часа раненый пошевелился, глаза его приоткрылись, а губы зашептали бессвязные слова. Майор наклонился и расслышал, как матрос несколько раз повторил:

– Сэр… письмо… Бен Джойс…

Лорд Гленарван осмотрел карманы куртки Малреди. Письма, адресованного Тому Остину, не было!

Ночь прошла в мучительной тревоге. Жизнь раненого висела на волоске. У Малреди начался жар, и Элен с Мэри Грант не отходили от моряка. С рассветом дождь прекратился, но тяжелые тучи все еще ползли по небу. Глина вокруг снова размокла, и хотя фургон больше не погружался, подходить к нему стало еще труднее.

На рассвете капитан, Паганель и Гленарван отправились обследовать окрестности. Достигнув места, где на матроса напали, спутники наткнулись на два трупа: то были бандиты, сраженные пулями из револьвера Малреди. Один из них оказался кузнецом из Блэк-Пойнта.

– И все-таки нужно попытаться добраться до яхты, сэр, – упрямо проговорил Джон Манглс. – Отпустите меня…

– Нет, Джон. Теперь у нас нет даже лошади, а пеший переход в двести миль – это безумие. Будем ждать, пока вода в Сноуи спадет. А затем, делая короткие переходы, доберемся до залива Туфолда и уже оттуда пошлем распоряжение на «Дункан».

Вернувшись в лагерь, лорд застал обеих женщин в приподнятом настроении – появилась надежда на выздоровление матроса. Он пришел в себя.