Дети Капитолия (СИ)

Как же сейчас Изабелла хотела окончательно сойти с ума. Сумасшествие — не великолепный ли ход на Играх? Ты не осознаешь свои действия, только забавляешь публику. Забавляешь…пока им не надоест. Что же тогда помешает им тебя прикончить? Ничего. Поэтому надо играть в правильного сумасшедшего, делая Игры куда более красочными, чем они могли бы быть на самом деле.

— Да отключи ты уже этот чертов будильник! — на пороге появился недовольный Алан. Изабелла даже не повернула головы в сторону гостя — ей было плевать. Пусть говорит, делает, что хочет. Пустота и нежелание окончательно овладели телом трибута. — Они говорят нам, когда вставать, что есть, что делать. А теперь будут указывать, кого убивать или оставить в живых. Как удачно. Ты как?

— Никак, — еле слышно ответила девушка, наконец-то прикрыв уставшие глаза, — не спала всю ночь. Знаешь, это удобно: успеваешь многое обдумать. Правда, мне немного страшно…тебе тоже?

— Нет, — парень покачал головой, опустившись на край кровати, — умрем раньше, умрем позже…никому до этого нет дела. Разве что родным, да и то под вопросом. Это в тебе души не чаяли… мне же все равно. Правда, тебя подводить не хочется, — снова та маска, которую время от времени могла снимать Изабелла. И сколько же лет прошло с того момента, когда Алан в последний раз искренне, расслабленно и радуясь чему-то улыбнулся? Может, в Четвертом Дистрикте он практически достиг свободы, но это было лишь мимолетно. А Изабелла помнила счастливые, воодушевленные зеленые глаза Алан, еще не покрытые серой пеленой отчужденности.

— Ты уже готов? — резко перевела тему девушка, оглядывая парня: плотно обтягивающая пресс майка серого цвета, зауженные штаны, на ступнях что-то отдаленно напоминающее черные ботинки. И это — костюм для игр?

— Да. Еще и курточка прилагается из такого же материала, как и брючки… Мишель сказала, что из похожей ткани делали гидрокостюмы. Странные в этом году наряды…

— Думаю, мне тоже стоит собраться, — резким движением сняв с себя майку, Изабелла отвернулась, — уйдешь, или хочешь посмотреть на мое обнаженное тело?

— Еще успеется, — ухмыльнувшись, Алан вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Изабелла не хотела даже двигаться. Одеваться, куда-то собираться, чтобы этот наряд стал для нее последним? Какие-то слишком холодные, полностью облегающие ноги черные леггинсы непривычно мешали свободному движению, майка скорее напоминала топик, единственным плюсом были неожиданно-легкие ботинки и капюшон на легкой курточке, повторяющей каждый изгиб фигуры девушки.

Волосы по совету неожиданно зашедшего в комнату Эрагона Хогарт заплела в две косы. Если честно, она бы с удовольствием отстригла свои огненно-голубые локоны, но стилист запретил ей так поступать еще с первой встречи. Уж очень спонсорам, да и самому Эрагону, нравились эти непослушные пряди.

— Пора отправляться на Арену, — с опустошенным видом произнес стилист, оглядев свое творение, — надеюсь, что ты еще успеешь надеть платье.

— На свои похороны, когда буду лежать в гробу, — отреченно заметила Изабелла, надевая капюшон и застегивая курточку.

***

Трибуты стояли в специальных помещениях, находящихся под Ареной. Подростки не помнили, как их сюда доставили, как прокалывали руку, чтобы засунуть туда следящее устройство, как дошли до этой комнаты — все было в тумане, который, к сожалению, уже никогда не вспомнить и который больше не стоит повторять.

Алан был донельзя спокоен, только изредка глубоко вздыхал, высчитывая в голове секунды. Буквально несколько минут, и казнь начнется. Веселая, интересная, захватывающая казнь, которой будут наслаждаться миллионы восторженных зевак. Может, парень высчитывал тактику, может, пытался вспомнить всех наиболее опасных противников — сейчас он даже сам не понимал, о чем думает. Мысли скручивались, лишая возможности что-либо испытывать. Только пугающее смирение.

Изабеллу же будто подменили с утра. Она вновь почувствовала себя маленькой беззащитной девчонкой в пустом, холодном лесу, где только она одна в окружении сотен непонятных монстров. Хогарт не была уверена ни в чем, да и победа не имела больше никакого значение. Только дикое желание уничтожить Маргарет вынуждало ее не сдаваться хотя бы до смерти последней. Смерти от рук Изабеллы и никого иного. Интересно, можно ли это было назвать ревностью?

— Я верю в вас, — Энни обняла Изабеллу, слегка вздрогнув, — вы странные и это ваш козырь. Оставайтесь собой, даже если окончательно сойдете с ума. Играть на публику…пусть этим занимаются глупые девчонки и мальчишки, у которых нет чувства собственного достоинства.

— Надеюсь, мы успеем хоть кого-нибудь прикончить, — усмехнулся Алан, пожимая руку своему ментору, — все же, несмотря на все мои ожидания, ты была на удивление хорошим тренером. Можешь и Финнику передать….пусть он и чуть не прикончил меня, я все равно ему благодарен.

— Как только мы встретимся, сразу передам, — Энни рассмеялась, — счастливых вам Голодных Игр. Надеюсь, мы встретимся, когда на ваши головы будут надевать короны победителей.

— Мы тоже.