Дети кицунэ

Такеши уже держал меня за руку, уже уводил, а я как будто спала – спала и смотрела, как этого человека пытаются спасти. Даже когда его с ног до головы облили водой, пламя снова вспыхнуло и прежним голодом принялось пожирать руку. Я видела, как чернеет кожа. Как хворост в очаге – только под корой что-то тёмно-бурое и живое… Самурай убрал ладонь от лица, попытался затушить ей пламя, но в ту же секунду вспыхнул его нос. Он взвился и закричал, рванулся куда-то в сторону… А потом упал. И больше не шевелился.

– До кости обгорел… – проговорил кто-то за моей спиной.

Я рванулась вперёд, чтобы разглядеть поближе, но Такеши схватил меня за руку и оттащил в сторону. Мы проскользнули сквозь сгущающуюся толпу, вышли к одному из домов. Меня тошнило. От едкого запаха жира из фонаря стало только хуже.

– Он не дышит! – слышалось издалека.

– Да у него же лицо всё выжжено… – отдавалось в ответ.

Как будто по голове приложили чем-то тяжёлым. Представила – и даже смотреть в ту сторону не хотелось. Вдруг увижу? Представилось, как этот всепожирающий огонь перебирается уже на мои руки, волосы, одежду…

– Харуко, ты в порядке? – тихо спросил Такеши.

Я кивнула. Очень скоро подоспела мать – вид у неё был более, чем напуганный.

– Что случилось? – переполошилась она.

– Там человек обгорел. Перепачкался в масле, и…

– Ох, боги… – Мать прикрыла рот ладонью. – Какой ужас…

Мимо промелькнула группка мико. Не те, среди которых ошивалась Камэ – эти были куда старше и опытней, и даже случайные прохожие, встречая их, отвешивали поклон. Естественно, их подпустили к телу. То, что было дальше, я так и не увидела – мать с Такеши погнали меня к дому. Странным сейчас казалось всё. Даже их разговоры.

– Что это было? – спросила мать, глядя на Такеши так, будто он точно должен был знать, что случилось.

Брат лишь пожал плечами. Всё это время он как-то туповато смотрел перед собой, всё никак не вылезая из собственных мыслей.

– Я не знаю, – буркнул Такеши. – Кажется, что-то пошло не так.

– Что-то пошло не так? Сам же говоришь, человек обгорел!

Такеши оглянулся на случайного прохожего, промелькнувшего слишком близко к нам.

– Матушка, будьте спокойны, – как можно мягче сказал он. – В конце концов, мы с вами в публичном месте, не забывайте.

Мать приосанилась и замолчала, напоследок в последний раз оглянувшись на толпу. Наверно, мы были рады уйти. Мне стало легче, но Такеши…

Брат казался мрачным, как никогда.

Глава 2 Сора

– Харуко, три лучше, – бурчала мать. – Ты и половины грязи не стираешь!

Я кивнула и ещё крепче вцепилась в половую тряпку. Дом требовал порядка. И пока мать, орудуя палкой, расправлялась с паутинами в коридоре, мне приходилось драить собственную комнату. Сложнее всего было с книгами – их нужно было беречь от воды, чтобы не расползлись чернила. Всё-таки, потом придётся возвращать. Деревянная подвеска с благовониями надоедливо болталась перед глазами и постоянно отвлекала. Я бы сдёрнула эту собачью голову с кривыми глазками – да только Такеши разозлится такому «осквернению отцовской памяти». Отца не было уже десять лет, а братец всё равно по нему скучал. Говорил, в то время жилось намного лучше. Вот и приходилось делать вид, будто мне есть какое-то дело до этих древних побрякушек…

Казалось, жизнь снова вернулась к спокойному «ничего не происходит». Такеши с самого утра засел за работой, выделывая флейты, дядя обещался заглянуть ближе к обеду. Кровавый Сэцубун после нескольких дней стал постепенно забываться. «Нечисть прогоняли, вот она и взбесилась», – говорили в городе. Мне нравилось в это верить.

– О, кто из комнаты вышел, – послышался голос матери.

Следом раздались шаги. Такеши. Судя по грохоту, он нёс что-то деревянное – те же флейты, например. Но что-то его остановило.

– Куда ты собрался? – продолжала мать.

– К господину Нобу, – буркнул Такеши. – Пожалуйста, дайте пройти…

– Не трудись, я отнесу.

– Что? Зачем?

– А что тебе на улице делать? Сейчас там ходят, вынюхивают, кто всё это…

– Тс-с… – Кажется, он кивнул на дверь – мол, мы здесь не одни. – Я просто отнесу работу. Не задерживайте, господин Нобу не любит ждать…

– Нет уж, давай их отнесу я, – рьяно настаивала мать.

Такеши это только злило.

– Матушка, у меня самого ноги есть!

Послышалась какая-то возня. Я поднялась и выглянула – мать всеми силами пыталась выхватить из рук Такеши только выструганные флейты, перевязанные красной лентой. Брат сопротивлялся. Делал он это чисто из принципа, и, даже заметив меня, не думал прекращать.

– Что здесь происходит? – возмутилась я.

Мать вздрогнула и обернулась. Едва она отпустила, Такеши проскочил мимо, и сделал он это так быстро, что даже я не успела спохватиться. Хлопнула дверь, в коридор ворвался морозный ветер. Догонять было бесполезно.

– Ты видела? – фыркнула мать. – Ты видела, да? Совсем от рук отбился!

– Чего это он вдруг? То из дома не вытащить, то сам убегает…

Ответа не последовало. Мать лишь отмахнулась и, буркнув что-то себе под нос, ушла на кухню.

– Объясните, пожалуйста, – Я зашаркала следом. – Что происходит?

– Ничего. Иди, комнату домывай.