Дети лета

Узнав о том, что отчим установил в ее комнате скрытые камеры, Сара жутко переживала почти целый день. Она безумно разозлилась и обиделась, но ничем не поделилась с сестрой, поэтому скрытая ярость нагнеталась в ней; однако, когда мы вывели ее из больницы, ее чувства выплеснулись в пронзительном вопле. Нэнси, опытный социальный работник с более чем тридцатилетним стажем, ловко перехватила бежавших к ним охранников, объяснив им, что происходит, а я страдала, слыша эти детские вопли и рыдания, заполнявшие больничный садик, который, вероятно, видел много подобных сцен. Постепенно девочка утихла – скорее, по-моему, исчерпав запас сил, чем действительно успокоившись, – и спросила, можно ли ей посмотреть эти снимки.

– Ты думаешь, что это поможет тебе? – мягко спросила Нэнси.

– Ведь это же мои фотографии. А много людей увидят их?

– Детектив Миньон нашел их, обыскивая шкаф вашего отчима, и сразу сложил их в конверт и запечатал, – пояснила я, – потом один из сотрудников полиции внесет эти фотографии в список улик, составив их краткое описание, и запечатает их в новый конверт. Учитывая, что мистер Вонг мертв и не может быть привлечен к суду, нет никаких причин для того, чтобы эти снимки вообще появились в зале суда. И у юристов нет причин требовать рассмотрения улик.

– А что, если Сэмюел показывал их кому-нибудь? Ну, типа, друзьям или знакомым, или выложил их в Сеть?

– Детектив Холмс обратилась в наше управление с запросом привлечения к этому расследованию специалистов ФБР, занимающихся компьютерными преступлениями, – сообщила я девочке. – Они умеют отслеживать файлы и фотографии в Сети. Если он посылал их кому-то со своего компьютера, то они выяснят это. Полицейские также поговорят с его коллегами и друзьями.

– То есть, если у них даже нет этих фотографий, они узнают, что такие фотографии существуют?

– Нет. Они упомянут об этих снимках, только если убедятся, что у кого-то они имеются. Поверь, Сара, они будут действовать крайне осторожно.

– А если они обнаружат у кого-то мои фотки?

– Их арестуют и привлекут к суду за хранение детской порнографии. Сара, тебе всего двенадцать лет. И никто – уверяю тебя, ни один человек – не захочет показывать кому-то такие снимки.

– Но я же должна убедиться… – прошептала она, упав на скамью, словно сломанная кукла.

– Я понимаю тебя, – сказала Нэнси, подавшись к Саре, но не наседая на переставшую рыдать девочку, а пытаясь вовлечь ее в диалог, – но и полицейские стремятся защитить тебя. Понимаешь, Сара, эти фотографии являются уликами преступления, и они не могут просто так отдать их тебе, несмотря на то, что на них сфотографировали именно тебя. Им запрещают возвращать улики, связанные с детской порнографией. Думаю ли я, что тебе станет легче, если ты увидишь их? Возможно. Думаю ли я, что тебе может стать хуже, если ты увидишь их? Вероятно. Сара…

Та, почесывая запястье под пластиковым больничным ремешком, царапавшим ее кожу, ждала окончания фразы Нэнси, что показалось мне добрым знаком.

– То, что твой отчим делал с тобой, к чему принуждал тебя, было запредельно. Неужели ты действительно хочешь увидеть, какие еще мерзости он делал?

– Нет… – девочка удрученно вздохнула. – Мне не нравится, что чужие люди могут узнать обо мне то, чего я сама не знаю. Никто не видел, как Сэмюел терзал меня, но теперь эти снимки увидят все.

– Ты ошибаешься.

– Но люди уже видели их, они уже знают, что они есть, и откуда они взялись, и как их сделали, а мне, получается, даже нельзя взглянуть на них…

Нэнси задумчиво помолчала, глядя на Сару, и я почти видела, как она обдумывает варианты ответов.

– Я могу обещать тебе только одно: мы поговорим об этом с адвокатом, как только судья назначит его. Остальное совершенно не в моей власти. Хотя еще одно я могу обещать. Мы обсудим, есть ли законное основание затребовать их. Но мне хотелось бы, чтобы ты, в свою очередь, подготовилась к возможному отказу. Если – хоть это очень сомнительно – ты получишь разрешение увидеть их, результат такого просмотра может оказаться совсем неожиданным.

Она медленно подняла руку и тыльной стороной двух пальцев легко коснулась щеки Сары. Ее жест, совершенно ненавязчивый и безобидный, подействовал ободряюще.

– Нельзя позволить этим фотографиям встать на пути твоего исцеления, – продолжила Нэнси. – Тебе надо постараться найти в себе новые целительные силы и без них. Сможем ли мы с тобой поискать такие силы?

– А у меня есть выбор?

– Плохой и бесполезный – есть.

Сара прыснула от смеха и, казалось, сама удивилась такой своей эмоции, а мне подумалось, что это, вероятно, как раз неплохой знак.

Я простилась с ними и ушла, а они еще остались в саду, чтобы обсудить, как лучше всего сообщить Эшли, в чем виноват их отчим. По словам Сары, сестренка любила Сэмюела, потому что он дарил ей много милых вещиц. Ей будет трудно понять ситуацию.