Дети Локи (СИ)

— Ты голодна? — вместо приветствия спросил Вали, будто с надеждой. Его забота порой умиляла Хель. — Могу сделать тебе омлет на скорую руку.

— Не утруждайся, — ответила женщина, беря стул и подсаживаясь к родне. — Но я не откажусь от чашки крепкого кофе и этих восхитительных вафель.

— Будет сделано, — с улыбкой отозвался Вал и метнулся к кофе-машине.

— Как спалось? — спросил Локи с неопределённой улыбкой. Может она и была знаком доброго расположения, но Хель увидела в ней долю лукавства.

— Восхитительно, — отозвалась женщина, что было правдой. Она действительно хорошо спала. — Нет места лучше дома.

— А мы уже боялись, что ты не вернёшься, — хмыкнул Нарви. — До Рагнарёка остались считанные дни, трёхгодичная зима на исходе.

— Это миры на исходе, а не зима, — произнёс Локи, откинувшись на стуле. — Я прямо-таки счастлив, что всё это закончится.

— Я всем напоминаю, что мы договорились не говорить о Рагнарёке за обеденным столом, — напомнил Вали, подходя к Хель. В его руках была керамическая кружка, наполненная чёрным как смоль кофе, которую он поставил перед сестрой. — Это не зал заседаний.

— И то верно, надо нам хоть немного побыть просто семьёй, — поддержала брата Хель, а затем помрачнела. — Хотя у меня всё же есть вопрос, который стоит обсудить.

— Что же это за вопрос? — поинтересовался Локи, прихлёбывая свой чай и закусывая мягкой горячей вафлей.

— Скажи, отец, что значили последние слова Одина? — обратилась к нему богиня смерти, смотря прямо в глаза.

Локи хотел что-то сказать, но внезапно закашлялся. Он отставил чашку на стол и положил рядом недоеденный кусок. Вали хотел было помочь отцу, но тот отмахнулся.

— О чём ты? — спросил бог хриплым голосом, когда смог говорить.

— Что значит связь между тобой и Одноглазым, которая действует в обе стороны? — пояснила свои слова Хель. — Я не хотела слушать Одина, ибо не зря он зовёт себя Бёльверк и Хникар*. Но ты сказал, что обманешь других, но не меня. Не нас, твоих детей. Что за тайну вы с ним храните между собой?

— Надеюсь, все уверены, что хотят это слышать? — Локи обвёл присутствующих ожидающим взглядом.

— Не томи, — отозвался Нарви за всех. — Нам тошно думать, что какие-то тайны могут подрывать наше к тебе доверие.

Локи тяжело вздохнул, допил свой чай и отставил кружку. Экстренно дожевав вафлю и отряхнув руки от крошек, имитируя беззаботность, трикстер начал рассказ, заходя издалека:

— Когда-то давным давно, я был скитальцем. Слишком мелкий и умный для великанов, я никак не уживался в Йотунхейме. Для людей я был чересчур велик и опасен, а богов Асгарда, как и самой крепости, тогда не существовало. Зато существовал Один. По сути своей, такой же путешественник, как и я. Вот только если я был странником вынуждено, то Одноглазый, тогда и не одноглазый вовсе, просто ещё не решил, где бы ему осесть. И вот мы, два путешественника, встретились однажды и разделили поровну пищу и огонь. Это была ночь длинных и путанных разговоров. Сейчас я уже не вспомню, о чём мы тогда говорили, над чем смеялись, о чём спорили. Под утро, когда пришёл момент расставаться, Гримнир*, как он мне представился тогда, сказал, мол чувствует, что я ему как брат родной. Мне было интересно, что же он имеет ввиду. И когда путник предложил побрататься на крови, я согласился лишь из чистого интереса. На тот момент я не подозревал, что ничем хорошим для меня этот союз не обернётся.

Локи замолчал на время. Никто его не торопил. Трикстер всё глубже погружался в такие далёкие воспоминания. Речи его снова начинали путаться. Локи нервничал и это совсем не обнадёживало его детей.

— Тогда всё было по иному. И Иггдрассиль был куда меньше. Расставшись с Гримниром, я продолжил своё бесцельное путешествие по мирам. Но, теперь, по крайней мере, у меня было место, куда я мог вернуться. Он указал мне ту равнину, где скоро должна была вырасти крепость. И однажды, устав от бесконечного пути, я пришёл. Тогда Асгард уже наполнился асами и ванами, и я проник к ним и прижился, будто был там с самого начала. Одина моё пришествие обрадовало сверх меры, — трикстер посмотрел на дочь. — Ты была права, когда заявила Всеотцу, мол Локи и ты из одного теста слеплены. Так оно и есть. Мы оба в какой-то мере порождения Хаоса. Оба хитры и умны. И совершенно непонятно, отчего его считают светлым богом, а меня тёмным. И, признаться, после всего, что произошло, я чувствую себя полным дураком. Один обманул меня. Мы не просто побратались на крови, а в каком-то смысле стали единым целым. Как светлая и тёмная сторона луны. И наша связь лишь крепла с годами. Одноглазый не солгал, когда сказал, что наша связь работает в обе стороны. Мы знаем мысли друг друга, знаем чувства…

— И много ли известно ему о том, что мы делали последние два года? — спросил Вали с опаской.

— Он знает, но куда меньше, чем мог бы, — признался трикстер, улыбнувшись. — Я многое выкидываю из своей головы, как ненужный балласт. За свою жизнь я наловчился прятать от него многое. Впрочем, он тоже не промах. Хоть я и получаю от него много, чувствую, что и упускаю примерно столько же.