Дети Локи (СИ)

— Тогда я ничего не понимаю, — произнесла Хель, пребывая в замешательстве. — Неужели он знает о нас что-то такое, что может нам повредить?

— Нет, это не так, — Локи начал догадываться. — То, что Одноглазый сказал, это не попытка заставить вас во мне сомневаться, а предостережение мне. Кроме чувств и мыслей, наша внутренняя сила тоже делится поровну. И это больше всего пугает меня. И кто знает, что будет в день Рагнарёка, когда Фенрир-Волк пожрёт Солнце, Луну и Одина. Успею ли я нанести смертельный удар Хеймдаллю прежде, чем окончательно ослабею или Одноглазый перехитрит меня?

— В таком случае он так же должен понимать, что ты можешь использовать вашу связь против него самого, — заявил Нарви, вклинившись в разговор. — Да и не собирается же он прыгать в пасть Фенрира лишь для того, чтобы нанести поражение тебе.

— Лишь один раз мне удалось сместить баланс силы в свою сторону, — сказал Локи без энтузиазма. — Когда Вали заколдовал место, на котором я пребывал в заточении, то в своём заклинании использовал пустую руну Одина. Всеотец думал, что ослабел из-за того, что я нахожусь в плену, и погрузился в сон, дабы восстановить силы. Но сон Одина восстановил отнюдь не его, а меня.

— Так и подразумевалось, отец, — произнёс Вали, с долей слегка неуместного самодовольства. — Я думаю, что смогу снова применить руны и защитить тебя в день последней битвы.

— Я надеюсь на это, и на вас всех. Мы не должны проиграть этот бой, — Локи посмотрел на каждого из своих детей с надеждой и долей отчаяния. — Один обманул меня в своё время, привязав к себе. Он много раз использовал и унижал меня. Больше я этого не допущу. А сейчас прошу меня простить, я должен поразмыслить над тем, что узнал. Нам нужен хороший план.

Локи резко вышел из-за стола и задумчиво покинул столовую, оставив в замешательстве своих детей. Ему требовалось прогуляться и подумать о том, что передал ему Один. Если Гримнир хотел выбить его из колеи, то у него прекрасно получилось. А ведь всё шло так хорошо.

Комментарий к Глава 3.4. У корней Иггдрассиль

* Подразумевается Малефисента - злая фея/ведьма из “Спящей Красавицы”.

* Бёльверк и Хникар - имена Одина, соответственно “злодей” и “сеятель раздоров”.

* Гримнир - ещё одно имя Одина, “скрывающийся под маской”.

========== Глава 3.5. Путь к равнине Вигридр ==========

Скандинавские боги последние три года провели в ожидании своего последнего дня, и всё равно он наступил слишком внезапно. Подготовиться к такому событию было не возможно, как ни бейся, сколько сил не трать. И это понимали обе враждующие стороны. Меж тем до Рагнарёка оставались уже не дни, а часы. Сущие крохи в масштабах как Вечности, так и человеческой жизни.

Утро рокового дня в мидгардском «Хельхейме» было наполнено светлой печалью и лёгкой тревогой, а вместе с тем железной решимостью довести дело до конца. Теперь Локи и его дети почувствовали в полной мере — здесь и сейчас все они не случайно. Это их судьба и воля. Много раз они видели шанс свернуть с дороги, но ни разу не сделали иного выбора.

Хель постояла на пороге, смотря, как её братья и отец расходятся в разные стороны, теряясь в тумане морозного утра, а затем вернулась в главный корпус медицинского центра. Времени для долгих прощаний уже не хватало, хоть женщина и ощущала себя покинутой. Она тешилась лишь мыслью, что ещё увидит своих родных в последний раз. Проходя по пустому холлу, богиня представила грядущий бой на равнине Вигридр. Это будет славная битва. Кровь асгардцев, а так же всех, кто им поклоняется, польётся реками. Сколь многие сложат головы в этом сражении. Звон мечей и топоров наполнит пропитанный миазмами воздух, а вокруг будет лишь яркое сияющее пламя и отравленная вода. Хель представила своих братьев и отца в пылу битвы и почувствовала возбуждение, сродни тому, которое женщина может испытать, ложась с мужчиной. Бальдр умолял понять его, когда рассказывал о кошмарах Рагнарёка, но Хель было это не дано.

Богиня прошлась по залам своего мидгардского царства. На ней было уже не платье, а доспех, на поясе бряцал короткий меч, ударяясь о звенья кольчужной рубашки. Всего пару часов прошло с момента, как женщина надела своё обмундирование, а с левой стороны серебристая кольчуга уже начала темнеть и покрываться ржавчиной, и кожаная рубаха под ней перетираться и рваться. Аура богини смерти оказывала причудливое влияние на всё вокруг. Когда-то Хель беспокоило это, но сейчас она не старалась плыть против течения.

Сейчас богиня смерти ощущала себя как никогда цельной. Большую часть своей жизни она словно противоречила сама себе: безразличная к окружающему миру, и в тоже время не безучастная, смертельно усталая, но встающая с рассветом, ведомая своим долгом, жаждущая света, но обитающая во тьме. Чувство внутренней гармонии, которое зародилось совсем недавно, дарило ей холодное спокойствие, столь важное для предводительницы огромного войска.