Дети Морайбе

– Он считал так же, как и вы, – вдруг отрывисто произнесла Мика. – Говорил, что я ненастоящая. И все, что я делаю, ненастоящее. Просто работа программ. Просто… – Помедлив, она махнула ладонью. – Ничего.

– Он?

– Хозяин. – Ее лицо ожесточилось. – Он сделал мне больно, понимаете?

– Тебе бывает больно?

– У меня есть кожа и нервы. Я, как и вы, испытываю удовольствие и боль. Хозяин причинил мне боль. И сказал, что она ненастоящая. Сказал, что во мне нет ничего настоящего. Что я сплошная подделка. И тогда я сделала кое-что настоящее. – Она мрачно кивнула. – Он хотел, чтобы я была настоящей. И я стала настоящей – для него. Я настоящая. Теперь я настоящая.

Тон, каким это было произнесено, заставил меня всмотреться в лицо Мики. И увидел я на этом лице такое выражение ранимости, что возникло сильнейшее желание протянуть руку и утешить бедняжку. Я не мог отвести от нее взгляд.

Боже, да она прекрасна!

Это открытие потрясло меня. До сего момента Мика была в моем представлении всего лишь вещью. «Ненастоящая» – так она говорила о себе. А теперь я испытывал к ней чувства, каких не ведал никогда прежде.

Машина резко затормозила, и нам в грудь впились ремни безопасности. Я зазевался, но бортовой компьютер заметил вспыхнувший впереди красный сигнал светофора и среагировал.

Мы остановились впритык к помятой «тесле» и откинулись на спинки сидений. Мика провела ладонью по груди под ремнем.

– Я вас отвлекла. Извините.

У меня пересохло во рту.

– Угу.

– Детектив, а вам нравится, когда вас отвлекают?

– Прекрати.

– Не нравится?

– Мне не нравится… – Я подыскивал слова. – Не нравится то, что заставляет тебя так себя вести. Что бы это ни было. Дразнить меня, считывать пульс и все такое. Заканчивай эти игры. Понятно?

Она стушевалась:

– Старая привычка. С вами – не буду.

Зажегся зеленый. Я решил больше не смотреть на нее.

Но все же ощущал каждой частичкой тела ее присутствие. Слышал ее дыхание. Различал контур ее тени. Видел краем глаза, как Мика смотрит в забрызганное дождем окно. Обонял ее духи, какой-то нежный дорогой аромат. Наручники блестели в темноте, ясно выделяясь на фоне трикотажной юбки.

Я мог дотронуться до Мики – нагое бедро было совсем рядом. И я знал – абсолютно точно знал, – что она не станет противиться моим прикосновениям.

Да что же со мной творится, черт побери?

Любой другой подозреваемый в убийстве сидел бы сейчас на заднем сиденье. И скованные руки держал бы за спиной, а не впереди. Все было бы иначе.

Неужели эти мысли лезут мне в голову потому, что она робот, а не настоящая женщина? Уж конечно, у меня бы не возникло желания погладить убийцу, будь она настоящей женщиной, как бы она ни давила на кнопки в моем мозгу.

Ривера, возьми себя в руки!

* * *

Жилище ее хозяина оказалось большим особняком в горах Беркли-Хиллз, с видом на залив и Сан-Франциско, чей блеск был различим даже сквозь марево и дождь.

Мика отперла дверь, приложив палец к сканеру, и сказала:

– Он здесь.

Она вела меня через роскошные залы, которые автоматически освещались, стоило перешагнуть порог. Белая обивочная кожа. Прозрачные стены веранды. Широкие панорамные виды. Дизайнерские цветовые пятна. Деревянные столы под старину с инкрустированными компьютерными интерфейсами. Со вкусом подобранные артефакты из Азии. Кухня модерновая, сплошь бамбук, хром и стерильная гладь. В подобные безупречные интерьеры красивые девушки вписываются самым органичным образом. Что уж тут говорить о моей квартирке со старыми книгами, громоздящимися вокруг кресла-релакс, и лотками от обедов быстрого приготовления, переполнившими мусорное ведро.

Мика провела меня по коридору к следующей двери. Чуть помешкав, коснулась пальцем сканера. Массивная дверь на беззвучных петлях с помпезной неторопливостью отворилась.

Мика уже спускалась на подземный этаж. Я настороженно последовал за ней, сожалея, что не вызвал бригаду судмедэкспертов. Не иначе, красота этой девицы затуманила мой рассудок.

Нет, не девицы. Робота.

Внизу я обнаружил бетонный пол и уродливые металлические стеллажи, а на них жуткого вида блестящие медицинские инструменты. У стены – высокий косой крест из дерева, весь в сколах и щербинах. Резко пахло железом и фекалиями.

Запахи смерти.

– Это здесь он делал мне больно, – сдавленным голосом проговорила Мика.

Так настоящая она или поддельная?

Девушка подвела меня к низкому ложу, окаймленному металлическими петлями и опутанному кожаными ремнями. Остановилась возле дальнего торца и опустила глаза:

– Мне пришлось сделать так, чтобы он прекратил причинять мне боль.

Хозяин Мики лежал у ее ног.

Он был рослый, гораздо выше ее. Больше шести футов ростом, если бы сохранил голову. Грузный, даже, пожалуй, жирный. И голый.

Рядом находилась ржавая решетка водостока. Туда стекла почти вся кровь.

– Я постаралась не устроить беспорядок, – сказала Мика. – Он наказывал меня, когда я устраивала беспорядок.

* * *