Дети Морайбе

Я оставляю картинку – пусть преданные зрители наглядятся на свою мученицу. Пусть поварятся в собственной ярости, отвращении, похоти, праведном гневе. Пусть внушат себе, что их в грош не ставят и даже презирают. А самое главное, пусть поверят, что их хотят принести в жертву.

Элис Нгуен не упускает возможности напомнить, что женщины постоянно подвергаются нападениям, и осведомиться, почему так называемые активисты на улицах не осуждают это, раз уж они трепетно заботятся о женщинах.

Джек Эрлан с квадратной челюстью кивает:

– Раньше эта страна не была столь толерантна к подобного рода зверствам.

Мне бы хотелось продолжить, но уже почти исчерпан объем внимания аудитории. Впрочем, своей цели мы добились: картинка взорвала Интернет и наши потогонные медиафабрики подхватили эстафету. Они будут продвигать тезис, что мои ненавистники – звери, обожающие смотреть, как псы терзают женщин. Они придумают самые громкие заголовки, найдут самые адреналиновые существительные и самые дофаминовые глаголы. Они предоставят нашим верным зрителям сделать все остальное, перекидывая информацию с телефона на телефон, с приложения на приложение и подстегивая себя упоительно яростными мемами, подбрасываемыми нами.

Зверье за дверью. Зверье вокруг. Зверье повсюду.

Свирепое зверье.

Это и к собакам относится.

Улыбаюсь в камеру. Позади меня лежит мой окровавленный труп.

– Наш следующий репортаж – с похода Ополчения свободы на Вашингтон. Следите за новостями!

Рекламный ролик. «Сенсотон», зубная паста для чувствительных зубов.

ИММИГРАНТКА швырнула в официантку блюдом, которое «апроприирует» ее страну.

УРАГАН «ДЖАННА» обрушился на Джорджию.

В «БУРГЕР-КИНГЕ» сотрудница полиции получила ножевой удар в горло.

– Вы с Джамалом правы насчет толпы, – говорит Соня на утренней сценарной планерке. – Нью-йоркская полиция отряжает на борьбу с беспорядками большие силы. Власти чувствуют, что назревает взрыв, и спешат разогнать смутьянов.

– Как там наши камеры?

– У каждого копа в экипировке. Плюс миниатюрные у пяти наших групп под прикрытием, для негласной съемки. Похоже, внизу царит беспредел, а ведь полиция еще даже не начала освобождать улицы.

– Что у нас с походом Ополченцев?

– Много контрпротестующих. Кроме того, Лэнгстон, конгрессмен от Коннектикута, выступил с официальным заявлением, что открытое ношение оружия в Капитолии будет расцениваться как мятеж. Сказал, что шел на выборы с обещанием изъять и переплавить все стволы и что он своего добьется.

– Какой он расы?

Соня делает разочарованную мину:

– Белый.

– Ну что ж, все равно надо пригласить его на шоу. Он же псих.

Соня колеблется, у нее явно что-то другое на уме. Дэнни Лэнган, начальник отдела программирования, присутствует на совещании, и Соня смотрит на него.

– Что не так? – спрашиваю. – Не томи.

– Тебе не понравится. – Дэнни указывает на моего телохранителя.

Рохо Ортис, здоровяк. Увешан оружием, как рождественская елка игрушками: «глок» в плечевой кобуре, дубинка с утолщенным концом в рукаве, светошумовые гранаты, прицепленные к изнанке пиджака.

Я наняла Рохо, когда в студию стали приходить письма с белым порошком и некто, называвший себя братом Енохом, попытался проникнуть в мою квартиру с помощью нейлоновой веревки и охотничьего ножа. Рохо привел с собой мускулистых соотечественников, Нолана Тэма и Аджи Брежнева, и они сменяют друг друга, охраняя меня круглосуточно. На публичные мероприятия я зову всех троих.

У Рохо серьезное лицо.

– Здешняя охрана сообщила, что толпа пыталась проникнуть в здание.

Не могу удержаться от смешка:

– Ну уж этому не бывать! Новые двери – как в банковском хранилище.

Дэнни выглядит обеспокоенным.

– И все же, наверное, следует перевести тебя в безопасную студию.

– В Джерси? Черта с два! Мы остаемся здесь. – Я поворачиваюсь к Соне. – А знаешь что? Мы об этом расскажем после перерыва. Возле нашей студии буйствуют погромщики, пытаются ворваться. Подадим это в аспекте свободы слова. Ох, как взбеленятся наши друзья!

– Мисс Хэлленбах… – предпринимает новую попытку телохранитель, но я его перебиваю:

– Рохо, на мою жизнь покушались квакеры. Думаешь, я боюсь каких-то марширующих кретинов?

– И все же осторожность лишней не бывает.

– Лишней не бывает? Рохо, я тебя люблю, но позволь кое-что объяснить. Эта толпа внизу – золотой рейтинг. Соня! Ради бога, успокой трусишек.

Но на Сонином лице я с отвращением вижу желание вместе с Рохо и Дэнни запереться в джерсийском бункере.

– О господи! Вас уже трое?! – Я поворачиваюсь к Джамалу. – Ты тоже боишься протестунов?

– Не особо, – пожимает плечами Джамал.

– Вот, полюбуйтесь: у желторотого стажера хребет покрепче, чем у любого из вас. А ведь он даже денег не получает. Мы на всех рынках, во всех рейтингах номер один! Знаете, как подорожал наш полуминутный рекламный ролик? Вдвое! – Я встаю. – Ну же! Соберитесь! После перерыва займемся кретинами. Джамал, тащи сюда двойной эспрессо.