Дети Морайбе

Чтобы грузы не стопорились, Люси должна их постоянно шевелить. Но выдалась на редкость жестокая метель, и «Объединенная корпорация Великих озер» устами Ирмы – искусственного разума, отвечающего за мониторинг аппаратуры, – объявила набор рабочих-высотников для старой доброй очистки вручную.

С помощью смартфона Джеймс блокирует работу подъемника S-17, стопорит физически механизм передач, перестегивается на другой трос и спускается по-альпинистски к висящим высоко над городом гирям. И приступает к работе – к скалыванию льда с роликов блоков.

В наушниках звучит голос Ирмы:

– Ты опоздал.

– Вроде у нас был разговор насчет вежливости, – напоминает Джеймс.

Тихое раздраженное фырканье:

– Но ведь ты опоздал.

Джеймс давно оставил попытки выяснить, что в поведении Ирмы запрограммированное, а что – благоприобретенное. Очень уж быстро соображают эти искусственные мозги, и, когда пытаешься спровоцировать Ирму на нелепый ответ или на раскрытие программных ограничений, она так ловко изворачивается, что дураком выглядишь уже ты. Причем видно, что с другими работягами она ведет себя иначе. Когда Джеймс вскользь сказал Фитцу, что разговаривает с Ирмой, тот покрутил пальцем у виска.

– Тебе бы просто радоваться, что я здесь, – говорит Джеймс, выдыхая белые облачка. – Ну и дубак!

– Конечно, тут морозно. Поэтому я и вызвала тебя. – Из голоса Ирмы не уходит смутная досада. – Ты хоть знаешь, сколько пикосекунд прошло после моего звонка? Мне работать нужно! Дома́ без электричества, автобусы разряжаются.

– Это всего лишь одна гиря.

– Замерзла одна, замерзнет и другая, а потом еще пять, и вскоре у меня возникнут проблемы с Комиссией по коммунальным предприятиям.

– Да не бывает у тебя ни с кем проблем.

– Ох, как же сложно объяснять «мясным» людям оптимизацию энергообеспечения! Так много нужно слов.

В мире идеальном – идеальном по представлениям Ирмы – она бы посылала цифровые потоки своим операторам, и те поражались бы стремительной эволюции этого искусственного интеллекта.

То, что когда-то демонстрировалось на Всемирной выставке как перспективный метод хранения энергии, как эффективное решение проблемы скачков напряжения и прерывистости в работе возобновляемых энергоисточников, теперь городская достопримечательность.

Ирма перемещает тысячи гирь вверх и вниз по фасадам Уиллис-тауэра и Хэнкок-билдинга. Гири скользят по гладким электромагнитным рельсам, каждая автономно прикреплена к тросам полиспастов, а те, в свою очередь, соединены с маховиками и генераторами, и всем этим хозяйством управляет Ирма, реагируя на постоянно меняющиеся запросы сети ОКВО. Ирма ловит озерные ветры своими турбинами, впитывает панелями солнечное тепло. Она непрестанно планирует и комбинирует. Когда поступление ветра или солнечного света в сеть становится избыточным, Ирма расходует энергию на подъем гирь. Кирпичи весом в тонну, этакие гигантские детали лего, она скрепляет друг с другом зажимами и затем тянет по стенам небоскребов, поднимая на самый верх сотни килоджоулей потенциальной энергии. Когда же возрастает спрос, она позволяет точно отмеренному количеству гирь упасть, высвободив при этом ровно столько энергии, сколько потребно сети. При этом фасад здания представляет собой световое табло: гири поднимаются и падают, смыкаются и разъединяются; одни выше, другие ниже. Постоянная визуализация потребления энергии городом.

– Ты закончил? – спрашивает Ирма.

– Да неужели ты чувствуешь, что я закончил?

Джеймс упирается ногами в фотоэлектрическую пленку окна, машет рукой рабочим пчелам, трудящимся на своих местах. Вися на фалах, снова принимается долбить.

В тот первый день, когда пришлось скалывать лед на такой высоте, он едва не скис, едва не взмолился о разрешении на спуск. Только упрямство и гордость не дали ему отказаться от профессии, о которой он мечтал, и от участия в самом грандиозном и фантастическом проекте в истории Чикаго. Упрямство и гордость, да еще, пожалуй, мысли о том, с каким презрением смотрел бы на него отец.

В тот первый день над крышей Уиллис-тауэра он заставил себя целиком сосредоточиться на работе, смотреть только на тросы, мостики и электромагнитные направляющие. Сумел забыть о том, как далеко внизу лежат улицы, сколь огромна окружающая пустота. Не позволял себе думать о том, как сильно дрожат руки – да что там, все тело дрожит.

В тот первый день Ирма, должно быть, почувствовала его пульс или услышала надрыв в голосе. Она была добра; она поддерживала Джеймса. Даже подбадривала.

А вечером, когда Джеймс спустился, Фитц поздравил новичка с почином и вручил бутылку самогона. И Джеймс оторопело смотрел, как тряслась посудина в его руках.

Сейчас он боится совсем другого. Не слишком ли ему уютно трудиться на высоте, превышающей тысячу футов, и добродушно препираться с искусственным интеллектом энергохранилища?