Дети Нитей. Великие Дома

После завтрака я успел записать свои впечатления от первого дня в Оккаре в дневник и даже немного почитал заброшенную еще с начала поездки книгу, выкупленную в библиотеке Хэйледа. Я честно старался заниматься этим всем на привалах, но общество пятерых сууленов совершенно не располагало ни к сосредоточению, ни, в принципе, к подобным тихим занятиям.

Когда вчерашний юноша пришел с сообщением, что мастера ожидают, я был, пожалуй, самым счастливым человеком в Оккаре, по крайней мере среди серионцев точно. А доброе расположение духа, как известно, способствует положительному исходу дел.

Дом Рааден, куда меня привели, располагался в восточной части горы и занимал немало этажей. Обучение будущих магов Земли проходило где-то в глубине туннелей, и я с моим проводником не посетил самих классов. Юноша лишь неопределенно махнул рукой в сторону переплетения сумеречных коридоров, пояснив, что сама школа находится там, а мы идем в главные залы.

Административные туннели Оккара были выполнены в крайне сдержанном стиле. Пожалуй, в том же Хэйледе подвалы центральных башен выглядят помпезней. Раадены позволили себе украсить каменные необработанные стены гербами своего города – красными полотнами, где в центре чернел треугольник горы с заключенным внутри него кругом багряного цвета. Раад, оберегающий покой Дехн, спящей под горой Оккара. Эта древняя религиозная притча стала залогом долгого и удивительного союза двух народов, а сам союз подарил миру невероятный пещерный город, полный тайн и чудес.

Флаги, надо сказать, были развешены в четкой последовательности на идеально выверенном расстоянии, так же как фонари на вчерашней мостовой. Так же, как все, к чему прикасаются раадены. Больше украшений или элементов интерьера, кроме строгих прямоугольных ламп, в коридоре предусмотрено не было. Ковра на каменный пол тоже никто не положил, так что наши шаги гулко отдавались по всему туннелю.

Наконец, мы дошли до массивной деревянной двери с посеребренной ручкой, и юноша отправился докладывать о моем прибытии. Долго ждать не пришлось – буквально через минуту меня пригласили войти.

Зал, в котором ожидали мастера, был просторным и невыносимо светлым после полутемных коридоров. Всю южную стену занимали огромные, в два человеческих роста, полукруглые окна, с рамами из темного дерева. Алые полотна бархатных портьер подвязаны широкими серебристыми лентами. Справа большой очаг, уютно потрескивающий горящими дровами. Слева – массивный книжный шкаф и старинные гобелены на стенах, изображающие сцены битв и пиров. Я мысленно улыбнулся, заметив знакомые фиолетовые одежды, вытканные нитью. Давняя дружба Сериона и Дех-Раадена нашла свое отражение даже в искусстве, и, что самое главное, эти полотна висели в кабинете Великих Мастеров. Невероятно приятная деталь.

Весь интерьер выдержан в оттенках красного и серебряного, пол – не камень, а настил из широких темных досок, натертых до блеска. У окна – рабочие столы мастеров, а в центре зала —невысокий кованный столик и три кресла, на двух из которых уже восседают сами властители Дех-Раадена, а третье подготовленно для меня.

Денно, мастер-рааден, высотой, возможно, больше двух метров и шириной плеч где-то такой же, весь источающий из себя ощущение бесконечной мощи, с короткой, крайне пушистой кучерявой бородой и густыми каштановыми вьющимися волосами в низком пучке. Его прическу уже слегка тронула седина, что придавало мастеру суровый и собранный вид. В светло-карих глазах задумчивое выражение, в эмоциях – абсолютное осознание собственного могущества и сосредоточенная увереность. Одет он был в темно-коричневый костюм с жестким воротником-стойкой, вышитый изумрудной нитью. Мой братец любил подшучивать, что у Денно тысячи точно таких же костюмов, и только по узору вышивки особо наблюдательный человек сможет отличить один от другого. Меча своего рааден предпочитал без необходимости не носить, но я знал, как выглядит это массивное обоюдоострое орудие смерти, которое не каждый нормальный человек и поднять то сможет без предварительной подготовки. Однако, при габаритах Денно обычный одноручный меч сошел бы ему разве что за ножичек для писем.