Дети ночных цветов. Том 2

– Сожгли? – Хоскинс устало рассмеялся. – Боюсь, чтобы избавиться от него, им нужно было вместе с ним сжечь и себя, избавиться от водонапорной башни, от колодца, от тумана в пустыне. А так… Он не умер. Не остановился. Он нашел меня, нашел мое тело. Да. Он и был той тварью. Из тысяч проклятых душ, обитающих в том мире, меня нашла душа моего безумного отца. Так что, когда Донован жег мне лицо, он жег лицо не мне, а тому монстру, которому я служил. Только монстр этот не чувствовал боли. За него эту боль чувствовал я. Свою боль. Боль за деяния, которых я сам никогда бы не совершил. – Он шагнул к выходу, заставляя Томаса и Бонни отойти от двери и выпустить его на улицу. – Я понял это, когда он оставил меня, – сказал Хоскинс, бездумно вглядываясь в небо, словно там могло находиться прощение. – Попытался что-то исправить, но не смог. Попытался убить себя, но тоже не смог, да и поздно было уже для этого. Наверное, он и выбрал меня, потому что я всегда был слаб и нерешителен. Всегда был неудачником и трусом. Ведь если честно, то я мог остановить то, что случилось в отеле. Нужно было лишь набраться смелости и попытаться убить себя, пусть даже тварь после и заставит меня страдать. Пытаться снова и снова, пока твари не останется ничего другого, кроме как отступиться. Но я не решился. Убедил себя, что моя смерть ничего не изменит, что тварь найдет себе другого слугу, и продолжал жить. К тому же тварь иногда вознаграждала меня, позволяя пользоваться своими заслугами. Сильные люди уважали меня, красивые женщины отдавались мне. Без твари я никогда бы не смог получить ничего подобного. И мне это даже нравилось. Особенно после того, как Донован изуродовал мне лицо. Я думал, что тварь будет со мной всегда. Но тварь оставила меня. Мой отец оставил меня. Я пытался вернуться в Омаху, пытался пристроиться где-нибудь в другом месте, но люди находили меня. Люди, которые были родственниками тех, кого тварь использовала в своих целях. Они винили меня в смерти своих братьев, сестер, матерей, отцов… И я просто бежал, куда мог. Бежал, пока мог. Иногда мне хотелось остановиться и позволить им убить себя, но я был слишком труслив даже для этого. В итоге я вернулся в этот отель. Какая разница, на каких улицах спать? Верно? – он обернулся, награждая Бонни и Томаса доверчивым взглядом. – Что мне теперь делать?

– Что тебе делать?! – опешила Бонни.

– Вообще-то мы думали, что ты поможешь нам, – признался Томас.

– Помочь? Но что я могу?

– Скажи для начала, что происходит с Бонни. Почему она видит Веру Ренци?

– Я не знаю, кто такая Вера Ренци.

– Психопат из Румынии, душу которой ты вернул в тело Бонни.

– Ах, ты об этом… – на лице Бадди отразилась усталость. – Сомневаюсь, что я сейчас смогу приготовить еще одно зелье, да и снова лишиться памяти Бонни, наверное, не захочет.

– А моя сестра? – Томас увидел, как Хоскинс покачал головой. – Ты врешь! – он сжал кулаки, сделал шаг вперед.

– Томас! – Бонни тронула его за плечо, но остановить не смогла.

Бадди вскрикнул и попытался убежать. Томас догнал его. Их окутало облако пыли. Бонни хотела закричать, но не могла. Хотела отвернуться, но тело онемело. Затаив дыхание, она жадно ловила каждый удар Томаса, каждый стон Бадди Хоскинса.

– Он еще жив? – спросила она Томаса, когда он отошел от скрюченного на земле тела.

– Я не знаю. – Он сел на деревянные ступени крыльца. – Сейчас мне охота убить их всех, отправиться в Милвилл и стереть этот чертов город с лица земли.

– Мне тоже, – призналась Бонни, села рядом с Томасом. – Очень больно? – спросила она, прикоснувшись к его правой руке.

– Больно? – Томас растерянно посмотрел на свои кулаки. – Это не моя кровь.

– Хорошо, – Бонни бросила короткий взгляд в сторону Хоскинса.

Пыль впитывала капли его крови. Несколько капель крови засыхали на лице Томаса. Но крови становилось больше. Она застилала мир. Бонни зажмурилась, надеясь, что головокружение пройдет, открыла глаза, но вместо отеля «Палермо» увидела Бухарест.

Улица была незнакома, и Бонни долго металась по чужому городу, пытаясь отыскать дом Веры Ренци, чтобы выбраться из этого сна. Когда ей это удалось и тьма за черной дверью расступилась, Бонни увидела старый заброшенный номер. Она лежала на грязной кровати. За окнами был поздний вечер. Рядом лежал Томас. Глаза его были закрыты. Бонни толкнула его в бок, заставляя проснуться. Он открыл глаза, улыбнулся, попытался поцеловать ее.

– Эй! – она спешно попыталась подняться с кровати, запуталась в спущенных штанах, упала, выругалась.

– Ты чего? – растерялся Томас.

– Ничего. – Бонни бросила на него гневный взгляд. – Отвернись.

– Я думал, что нравлюсь тебе.

– Не мне.

– Что?

– Это была не я! – Бонни вскочила на ноги, шагнула в сторону ванной, вспомнила, что это заброшенный отель, остановилась.

– Я думал… – Томас поморщился, растерянно поджал губы. – Извини. Просто ты была такой…

– Психопаткой?

– Нет. Обыкновенной. – Он помялся и добавил. – Я правда ничего не понял.