Дети новолуния [роман]

— Да, вот именно… Ваша бездушная неискренность. Вас всегда занимало только одно — стремление к власти, обладание властью. Власть нужна была вам не для того, чтобы сделать что-то, например дать свободу, юридическое равенство, а в виде королевского алмаза, упрятанного в сейф. И пока вы рвались к ней, все мы пребывали в прекрасном, стабильном движении, а когда добрались, мы и не заметили, как погрузились в разрушительную статичность… Как же так? Как не поняли мы этого сразу?.. Как я, учёный с каким-никаким житейским опытом, не увидел, что вы грубый, жестокий, хищный, малообразованный человек с разрушительными фантазиями? Почему все ваши такие очевидные теперь неуклюжие и разрушительные выходки тогда казались мне верхом политической реализации… мудрости, если угодно? Откуда такая аллюзия?.. Вы казались мне красивым. Я любовался вами, как подросток любуется старшим братом. Всё было прекрасно! Как покидали вы парламент, как стреляли в воздух из автомата, стоя на балконе правительства, а потом, разрядив обойму, швырнули оружие вниз. Вы сказали: «Больше ни одного выстрела на нашей земле!» И уже через два года развязали бойню на Кавказе… Но тогда я смотрел на вас и гордился, что мы вместе…

Старик навалился плечом на полку камина, опрокинув несколько фотографий, и с видимым интересом прислушивался к тому, что говорил Викентий Леонидович. Глаза его блестели. Теперь ему хотелось слушать своего гостя, но всё же он не удержался и вставил ядовито:

— Странно, должно быть, ходить по магазинам, когда тебе ничего не нужно.

— При чём здесь это?

— И это тоже.

— Перестаньте, — отмахнулся Викентий Леонидович с презрением на лице. — Выпустили шанс, как мыло в бане. Вот и взбиваете пену на воде.

— Болтать — не делать. Вода много чего сама выталкивает на поверхность. Главным образом то, что само не тонет.

Скворцов скрипнул зубами.

— Мне много рассказывали про ваши выходки, но я не верил. Якин рассказывал, ваш помощник по Новосибирску. Эт-то удивительно!.. Эпизод, конечно, но… По пятницам обыкновенно губернатор обязывал своих придворных сопровождать его на базу отдыха в лес, где до самого воскресенья с баней, водкой… ну и… не знаю, с чем там ещё… гулянка, одним словом… Так вот: зима, мороз, возвращались кавалькадой домой, и вдруг с полдороги шеф приказывает: «Поворачивай назад!» Недогулял. Куда деваться? Стали поворачивать. И пикнуть никто не смел… И только помощник один, молоденький, взмолился: «Разрешите вернуться в город, у меня жена рожает!» Губернатор наш даже бровью не повёл, только бросил: «Высадить!» Так и высадили. В лесу, ночью, на мороз. И уехали… Помню, я встал тогда и сказал Якину, чтобы он мне никогда больше не звонил. А теперь думаю: зря я так поступил с Якиным… Можно, конечно, и не говорить об этом, но вы же не видели наших глаз, не слышали наших сердец. У вас появились персональные самолёты, президентские яхты, какие-то баснословные резиденции… Зачем?.. Кто платил за это? А ведь именно против роскоши госэлиты, которая и не снилась вашим предшественникам, мы с вами и выступили в том достопамятном году… Василенко застрелился, когда ему дачку вменили в Горной Шории. Министр госбезопасности Пасенюк сжёг личный «вольво» перед зданием правительства… А мы этого хотели… вот именно этого хотели… Нам так хотелось перемен. Перемен. Любой ценой. Везде… А вам?.. Власти, только власти…

В наплывшей тишине как-то по-особенному отчётливо прозвучали сдержанные хлопки крепких ладоней — президент аплодировал.

— Ну наконец-то, — каким-то суконным басом вывел президент, и лицо его потемнело от гнева, — наконец вы произнесли это слово. Власть. Власть!! Что вы понимаете под этим! Перестаньте грызть ногти и слушайте! — Он сделал шаг вперёд. — Если б это были не вы, я не стал бы тратить слов, потому что всё, что вы сказали, я много раз слышал. Не думайте, и в башню из слоновой кости доносятся звуки с улицы. Но вам, так и быть, я скажу. И советую крепко запомнить. Не понимая, что такое власть, вы и вам подобные лучшие люди прислоняетесь к ней, как к бутылке с виски, или нет, как к любимой женщине, а может, как к сосуду с щедрым волшебником внутри или как к сосцам дойной коровы — не важно, главное, что вы прислоняетесь к ней доверчиво, с надеждой на ласку, уверенные в том, что победили. Но власть — это не ласковая женщина и не лотерейный билет. Власть — это Чингисхан! — прорычал он. — Иначе она не власть. И значит, вы ошиблись. Вы думали, что вы управляете ею, но нет — это она ведёт вас за ноздри туда, куда вы и не думали идти! А если не так, то это слабая власть. Вы любите слабую власть. За такую вы готовы даже проливать свою кровь. Вам нужна власть, которая сомневается и советуется с вами, учёными людьми. А народ хочет Чингисхана!

— Неправда, — пролепетал Викентий Леонидович.