Дети-одуванчики и дети-орхидеи

Первая, назовем ее упрощенно системой кортизола, располагается внутри гипоталамуса, в самом центре мозга. Если вы проведете одну линию между ушами, а вторую – от середины расстояния между глаз назад, то в точке пересечения этих линий и будет располагаться гипоталамус. Этот центральный перекресток настолько важен для передачи данных между областями мозга, что его иногда называют «Касабланка». Как Касабланка была центром пересечения торговых и культурных путей древних миров Средиземноморья и Атлантики, так и гипоталамус служит точкой встречи и взаимодействия многих важных нервных контуров мозга. В двух его ядрах располагаются клетки, вырабатывающие гормоны и управляющие гипофизом, который висит на стебле из гипоталамуса. В свою очередь, гипофиз вырабатывает тропный гормон (адренокортикотропный, или АКТГ), который с током крови переносится к надпочечникам – железам, расположенным на верхушке каждой почки. АКТГ заставляет надпочечники вырабатывать кортизол. Это мощный гормон, подобный рюмке, полной стрессовых химических веществ. Он выделяется в ответ на нервные переживания и оказывает большое влияние на весь организм, в том числе на сердечно-сосудистую и иммунную систему. Гипоталамус, гипофиз и надпочечники объединены под названием гипоталамо-гипофизарно-адренокортикальной системы, или ГГАКС.

Вторую систему реакции на стресс мы, также упрощенно, назовем системой «бей или беги». Она связана с небольшим центром в стволе головного мозга, который также активируется под воздействием стресса. Этот центр состоит из нейронов, идущих до гипоталамуса и возбуждающих реакцию «бей или беги» в вегетативной нервной системе (ВНС). Из-за этого у нас потеют ладони, расширяются зрачки, учащается сердцебиение и начинается дрожь – признаки, которые знакомы всем столкнувшимся со стрессовой ситуацией. Системы кортизола и реакции «бей или беги» не активируются и не работают сами по себе или параллельно, а вовлечены в интенсивный диалог: возбуждение в одной системе приводит к возбуждению в другой. Обе системы управляют многими процессами, протекающими в организме. В том числе от них зависит уровень сахара и инсулина в крови, давление крови, частота сердечных сокращений и другие сердечно-сосудистые функции, а также баланс иммунологических реакций на бактерии, вирусы и чужеродные субстанции, например пыльцу и вакцины. У детей, реагирующих остро или хронически на стрессовые обстоятельства, наблюдается повышенный уровень сахара в крови и риск развития диабета II типа, а также повышенное кровяное давление и риск развития ишемической болезни сердца и нарушения мозгового кровообращения. Кроме того, происходит изменение функций иммунной системы в сторону либо угнетения, либо воспалительных реакций.

У детей-орхидей наблюдается более выраженная по количеству, но не резко, реакция на стресс, чем у одуванчиков.

Все эти физиологические реакции на стресс со временем накапливаются в организме, что приводит к постепенному развитию склонности к различным заболеваниям. Нейробиолог Брюс Макуэн предположил, что многолетние старания организма сохранить физиологическое равновесие приводят к хроническому износу биологических систем, или к состоянию «аллостатической нагрузки». Аллостаз представляет собой процесс достижения биологической стабильности, или гомеостаза, при помощи изменений физиологии или поведения. Таким образом, аллостатическая нагрузка становится биологической ценой за сохранение стабильности.

Представьте себе двух слонов, сидящих на двух концах доски-качелей. Хотя некий непрочный баланс сохраняется, доска, на которой сидят слоны, испытывает огромную нагрузку и в конце концов рискует сломаться. Даже там, где некий физиологический баланс сохраняется несколько лет, под действием стресса происходят скрытые процессы, которые со временем могут повышать риск заболеваний.

Мы подошли к важному моменту в нашем исследовании. Поскольку теперь нас больше интересовали возможные различия в величине реактивности на стресс у разных детей, нам нужно было придумать способ измерения этой реактивности в строго стандартизированных условиях. Если бы в те годы существовали беспроводные устройства (а их не было), измерение давления крови в школе или дома могло бы показать различия, но мы бы не знали, связаны ли они с биологическим неравенством уровней реактивности у отдельных детей или с нервной обстановкой в конкретной школе или в доме. Нам требовалось тщательно контролировать лабораторные условия и установить критерии для одновременного измерения обеих систем реакции на стресс. Более того, следовало тщательно калибровать те неблагоприятные условия, в которые попадали дети: они должны быть достаточно стрессовыми, чтобы вызывать реактивность, но не такими сильными, чтобы ребенок заплакал и убежал.