Дети павших богов

А потом я услышала восемь слов, порвавшие меня на части.

– Я исполнил ваше требование, – произнес Ишка, обращаясь к человеку со шрамом. – Теперь вы исполните мое.

Все застыло.

Я, дернувшись всем телом, вывернула голову, чтобы взглянуть на Ишку. Он на меня не смотрел.

«Что ты делаешь?» – хотела крикнуть я, но тело мне больше не принадлежало.

Одна из беловолосых, молодая женщина, встала рядом со мной на колени. Она взяла мое лицо в ладони и осмотрела, как осматривают лошадь перед покупкой. И обратилась к мужчине со шрамом на языке, которого я не знала, но одно слово поняла.

Это слово было «эсснера».

Мужчина со шрамом улыбнулся, будто обрадовавшись услышанному.

– Ты не знаешь, как долго и трудно мы бились над этим, – ломая язык, обратился он к Ишке. – Это спасет жизни многих наших людей.

Ишка не ответил на его улыбку. Он презрительно кривил губы. И отводил от меня глаза.

– Вы уже забрали много наших.

– Только от отчаяния. О чем искренне сожалеем.

– Что же, теперь в этом не будет нужды. – Он склонил голову. – Королева Шадия ценит ваш союз.

Теперь я поняла. Предательство вошло в меня острием кинжала. Я пыталась крикнуть, завопить, хотела броситься на Ишку. Если бы могла шевельнуться, я бы ему голову с плеч сорвала. Я бы вырвала глаза с его прекрасного лица.

Но шевельнуться я не могла.

Не могла даже заплакать.

– Взаимно, – ответил мужчина со шрамом, склонив голову.

Ишка уже отворачивался. И вдруг задержался, взглянул на меня. Что-то дрогнуло в его лице.

– Оно действительно такое могущественное? – спросил он. – То, чем она станет.

– Большего могущества мир не видел. – Человек улыбнулся.

Другой человек коснулся меня, и боль стала нестерпимой. Две пары рук вздернули меня на ноги. Тело не слушалось, но я сражалась, сражалась всем, что имела, против влитого в меня заклятия.

На миг я прорвалась. Забилась. Меня схватили еще двое. В глазах расплывалось от слез.

– Ишка! – выкрикнула я. – Ты не бросишь меня здесь!

Меня оттащили, повалили снова на пол. Я видела только золотые глаза Ишки, его окаменевшее лицо.

– Ты не можешь…

Мне вспомнился Дом Тростника, те чудовища.

Я тоже стану чудовищем?

Сознание гасло, глаза застилала белая пелена. Меня утаскивали все дальше от Ишки.

– Ишка!..

Не знаю, прозвучал ли этот крик.

Последнее, что я видела, – он отвернулся, мелькнули, взметнувшись под порывом ветра, золотые волосы.

А затем все застила белизна, белизна, белизна…

Глава 67 Тисаана

Я окаменела.

Знакомое чувство засело глубже сознания, в самой глубине. Но лицо этого человека, блеск его золотых волос тянули из меня что-то нутряное.

Ишка. Ишка. Откуда я знаю это имя?

Макс, надежно утвердившийся между ним и мною, с безмолвным вопросом посмотрел на меня через плечо.

«Столько дней лишь белизна вокруг».

Голос прозвучал из глубины памяти.

Сколько раз я это слышала. Видела. Чувствовала.

«Он предал тебя, а ты думала, что он тебя любит».

И та же боль, все та же боль и белизна, белизна, белизна… и блеск длинных золотых волос. Мужчина отворачивается.

Этот мужчина.

– Ты знал Решайе, – выдавила я.

Глаза у Макса полезли на лоб.

А взгляд Ишки потемнел.

– Решайе? – тихо повторил он. – Вот как она себя назвала?

– Она? – повторил Макс.

– Это имя что-то значит? – пробормотала я.

Красавец скривился:

– Оно означает: «Ничто».

Глава 68 Эф…Решайе…

Я очень многого не помню.

Помню боль. Тело мое вскрывают, закрывают и снова вскрывают, переставляют органы, вытягивают и снова вливают кровь. Люди – чудовища, жестокие и злобные.

Для них я не живое существо. Для них я орудие, которое можно изготовить и применять.

Нет ни прошлого, ни будущего. Только это.

Впервые меня связывают с другим, объединив наши жилы: выдергивают сосуд у меня из запястья и подвешивают, чтобы из него текло к другому.

Люди умирают один за другим. Знаю, потому что чувствую их смерти. Знаю, потому что умираю вместе с ними. Я не вижу тел. Вижу лишь белизну.

От меня отнимают куски. Не знаю, что с ними делают и зачем. Сначала пальцы. Потом кисти целиком. Потом остатки рук. Меня медленно лишают части за частью. Может быть, с тем, чтобы вовсе не оставить тела.

Я долго думаю об Ишке и о том, как его ненавижу. Уверяю себя, что ненависть необходима, потому что поддерживает во мне жизнь. Но ужасная истина заключается в том, что у меня нет иного выбора, кроме как жить, даже если я хочу умереть.

Я так ненавижу Ишку, что выжигаю эту ненависть в душе. Я держусь за нее, когда все остальное стерлось. Однажды я понимаю, что не помню своего дома. Знаю, что он был прекрасным и безопасным и что в нем я ощущала связь с тысячей других душ. Теперь я гадаю, что это значит. Связь с другими. Безопасность.