Дети павших богов

Вардир сидел за одним из заваленных столов – здесь, в Башне, и не думая гнить в Илизате – и ухмылялся мне.

– Какова судьба! Так скоро дождаться новой встречи. – Его дикий взгляд обратился к Тисаане, и ухмылка стала еще шире, а под тонкой как бумага кожей на шее вздулись вены. – И в таком интересном обществе. Я воодушевлен, как…

– Вардир, – коротко приказала Нура, – оставь нас.

– Оставить? Так сразу? Но нам о многом надо…

– Я могу отослать тебя в твою комнату – или обратно в Илизат. Выбирай сам. Ступай.

Вардир поморщился, но нехотя поднялся. Я ожег взглядом Нуру – она уже отошла к столу на дальнем конце комнаты и стояла к нам спиной.

– Что он здесь делает? – повторил я.

– Он был мне нужен.

Ответ мне не понравился. Ничего хорошего не принес Вардир этому миру.

– Зачем нужен? – спросила Тисаана.

Вардир захлопнул за собой дверь, оставив нас в тягостном молчании. Нура не оборачивалась.

– Я многое должна объяснить, – сказала она, – и это будет трудно.

Теперь она повернулась. В руках ее была длинная неглубокая чаша кованого золота. Ее до краев заполняла прозрачная серебристая жидкость, а на неподвижной, как стекло, поверхности алела стратаграмма, противоестественным образом сохранившая очертания, даже когда Нура пошла к нам.

Я наморщил лоб:

– Это?..

– Да. – Она хмуро смотрела на содержимое чаши.

При виде ее лица у меня закололо загривок. Слишком не похоже оно было на то, к которому я так долго привыкал.

– Ты знаешь, все считают меня бесчувственной. Такой холодной… – У нее дергались губы. – Это потому, что я не бегаю туда-сюда, изливая душу кому попало. Потому что слов просто не хватает для…

Она не договорила.

– Что это? – спросила Тисаана.

– Это, – ответила ей Нура, – заклинание. Редкое и сложное. Создать такое способны только вальтайны, и только единожды. Оно покажет вам… меня. Мою память.

Я онемел.

Я не мог этому поверить. Из всех неправдоподобных нелепостей, обрушившихся на меня за последние сутки, эта затмила все. Открыть доступ к своей памяти означало сделать себя глубоко уязвимой, тем более что заклинание не могло точно обозначить, что увидит принимающий. Чтобы на такое пошла Нура – Нура, колючей проволокой отгородившая мысли и сердце даже от самых важных для нее людей… это было смеху подобно.

– Зачем? – выпалил я.

Она заглянула мне в глаза с молчаливой мольбой:

– Затем, что мне очень многое нужно вам объяснить.

У меня волосы зашевелились от этого взгляда. Какая жестокая шутка. Десять лет назад я принял бы такую откровенность как дорогой дар. Теперь, предложенная мне спустя много лет, она говорила не о любви, а… о чем? Не о страхе ли?

Нура прокашлялась.

– Ну? Будем стоять и твердить вопросы или нам нужны ответы?

Я сомневался, хочу ли знать эти ответы.

И все же я опустил пальцы в холодную жидкость. Тисаана поступила так же. И наконец то же сделала Нура, прижав ладони ко дну чаши.

Она закрыла глаза, и ее магия накатила на нас сокрушительной волной.

С ней пришло прошлое.

Глава 71 Нура

Нуре десять лет. Деловой партнер ее бабушки устроил праздник. Нура впервые видит такой дом. Не дом, а целый город. Здесь столько народу, и все умудряются быть такими унылыми. Нуре очень-очень скучно.

В конце концов она решает пойти подуться в углу, но обнаруживает, что там уже кто-то дуется. Мальчик ее лет, темноволосый, темноглазый, и по всему видно, как он недоволен, что приходится здесь торчать. Он щелкает пальцами, и между ними появляется слабый огонек.

Это заслуживает внимания.

Повелитель, как и она.

Она садится рядом:

– Тебя как зовут?

– Максантариус, – отвечает мальчик.

Нура кривится. В ее местах людей называют Джонами или Риками.

– Знаю, дурацкое имя. – Мальчик отводит глаза.

– Верно, – говорит она.

В ответ он опять щелкает пальцами, выпускает искорки с огоньком. Она посылает навстречу собственную магию – дуновение воздуха, чтобы задуть огонек как свечу. И впервые удостаивается его внимания – в его взгляде изумление, обида и любопытство.

Ей такой взгляд нравится, решает она.

– Я Нура, – говорит она. И, подумав, добавляет: – Буду звать тебя просто Максом.

Нуре двенадцать. Годы проходят быстро. Они с Максом все в тренировках, Брайан без конца их гоняет, добиваясь совершенства. Никогда она так не выматывалась. И все-таки совсем не трудно целиком отдаваться делу, если это позволяет быть с Фарлионами – с ласковой матерью Макса, с его приветливым отцом, с братьями и сестрами, охотно принявшими ее в дружеские перепалки. Брайан, судя по всему, видит в ней толк. И конечно, Макс – лучшего друга у нее не бывало.

И вот они оба перед ступенями Башен. Макс выставляет вперед подбородок, смотрит настороженно, скрывая тайную неуверенность. Она тоже сомневается, хотя ни за что бы не призналась.

– Лучше армия, чем врозь застрять подмастерьями в какой-нибудь глуши, – говорит он.

Ключевое слово: врозь.

Она вальтайн, он соларий. Ученичество им пришлось бы проходить порознь. А тут хоть вместе будут.

Кроме того, разве у них есть выбор? У Макса точно нет. Он будет служить, как брат, и отец, и дед, и будет служить отлично, потому что Фарлионы служат только так.