Дети павших богов

Оказалось, они возвращались. Ишка с Ашраи вели наблюдение с неба над полем боя. Бой к тому времени превратился в зачистку. Некому было сражаться. Мы увели с собой большинство уцелевших, а люди остались подбирать своих павших. Город они снесли – если верить Ишке с Ашраи, просто накинулись на него, покончив с жителями: разрушали сохранившиеся здания, выкорчевывали деревья, перекапывали землю.

Ужасно было всё. Но это… от ярости у меня спирало в груди.

Людям мало было перебить целые города и дома. Надо было еще и уничтожить их. Вырвать с корнем самое главное – историю убитых фейри. Они пожирали и сжигали, пока от Итары не остался лишь зияющий на земле шрам.

– Зачем? – сквозь стиснутые зубы процедила я. – Зачем они так делают?

– Думаю, – тихо ответил Ишка, – они что-то ищут.

Ищут? Что ищут? Что могло бы оправдать такое кровопролитие? Быть может, если бы ярость не застилала взгляд, я бы увидела в этом какой-то резон. Неспроста ведь их атаки были такими разрозненными – словно они не целились на определенное поселение фейри или определенный Дом. Три их мишени и близко не лежали друг к другу. И о завоевании они явно не думали. Нагрянули, разрушили и ушли.

Три дня спустя мы вернулись в давно покинутую людьми Итару – вернее, в то, что от нее осталось. Увидев, я просто окаменела – не могла ни двинуться с места, ни вздохнуть. Окружавшие меня спасенные жители падали на колени, в ужасе зажимали рот ладонями. Кто-то метался по руинам, выкликая имена. Кто-то пытался найти хотя бы след своего дома.

Я помогала им в поисках любимых и имущества. Они все чего-то искали и, так же как люди, не находили. Нашли мы разрушенные дома и уничтоженные жизни. Нашли тела – и детские тоже, – разбитые падением с высоты или, хуже того, рассеченные от паха до горла с тошнотворной целесообразностью, от которой я чуть не захлебнулась желчью.

Ужас свершившегося здесь прижимал меня к земле.

Я действовала спокойно и обдуманно. Но к закату вышла за окраину городка и забилась за груду щебня в подлеске. Там, скрывшись от глаз, я повалилась на колени и меня вывернуло наизнанку, а потом, развернувшись, я разбила себе кулаки, колошматя по обломкам бревен, пока слезы не хлынули из глаз.

Я остановилась, когда не стало сил продолжать. Костяшки пальцев были в крови. Я порвала стягивающие живот швы. И ничего не почувствовала. Кроме ярости.

Шаги за спиной я узнала, не глядя. И не смогла себя заставить взглянуть на него после того, как своими глазами увидела, что постигло его Дом.

– Мы пойдем в Нираю, – сказала я. Голос осип, но не срывался. – Мне все равно, какой ценой, – лишь бы такое не повторилось.

Молчание. Я подняла наконец голову. Кадуан смотрел устало и грустно.

Он молча шагнул ко мне. Протянул руку и так нежно, что я захлебнулась воздухом, коснулся моего живота. Его рука была горячее просочившейся сквозь рубаху крови.

– Кровит, – пробормотал он.

– Не важно.

Я действительно так думала.

– Твой отец бы этого не дозволил.

– Не важно. – К собственному удивлению, я и тут говорила, что думаю. – Я тиирна. Говорю – идем, значит мы идем.

– Тиирна, – тихо повторил он.

Что-то мелькнуло в его глазах – что-то непонятное. Может быть, гордость за меня.

Он подступил еще ближе. Тепло его тела охватило меня, по коже пробежали мурашки. Когда он склонил ко мне голову, наши лица сблизились почти вплотную. Я различала каждый оттенок в зелени его внимательных, любопытных глаз. Матира, как он смотрел! Будто видел во мне вопрос без ответа или неразгаданную загадку. Мне никогда не хотелось, чтобы меня кто-то узнал, увидел, – страшно было, что ответ окажется неудовлетворительным. Но его взгляд меня почему-то утешил. Я так устала.

– Я много думал за это время, – тихо сказал он. – До сих пор не понимаю, что ты со мной сделала в ту ночь. Не бывало во мне такой магии.

Я сглотнула. Слова не шли с языка. Здесь все пропахло пеплом – кроме него. От него пахло палисандром – я только теперь заметила и узнала этот запах, когда он окутал меня. Он и выбивал меня из колеи, и успокаивал.

Это отзывалось случившееся в ту ночь и будет отзываться долго-долго.

Я тоже не поняла, что это было. Позже мне пришло в голову, что Кадуан просто оказался много сильнее, чем я думала. Но…

Я покачала головой – чуть заметно, не отрываясь от его глаз, будто ответила без слов: «Я тоже не понимаю».

– Ты меня спасла, – пробормотал он.

– Я не могла…

«Не могла позволить тебе умереть после тех жестоких слов?»

Вместо этого я хрипло прошептала:

– Я должна извиниться. За то, что наговорила тогда в таверне. Всё это… я вовсе так не думала. Просто твои слова оказались…

Слишком похожи на правду.

Перемена в его взгляде сказала мне, что он понимает.

– Я знаю, как трудно сорвать ковавшиеся столетиями цепи.

Ответ был простым и добрым. Он должен был возненавидеть меня за те слова. А он…

Он неожиданно пробрался прямо мне в душу.

Я вспомнила, как неловко он вел себя перед высокородными – как вечно умудрялся сказать что не надо и когда не надо. До сих пор я не понимала. А теперь вдруг поняла.

Он был честным. Был настоящим.