Дети павших богов

Вместо ответа Ишка скрестил руки на груди и смерил меня пронизывающим загадочным взглядом. Что-то новое появилось в его глазах – что-то такое, от чего мне хотелось сжаться в комок. Как будто он, в сотый раз меня увидев, только теперь понял, что упускал что-то важное – такое, что все меняет.

Он после Итары не был прежним. Да и кто из нас был?

– Если вы отказываетесь, – сказала я, – я пойду одна.

– А я пойду с ней, – тихо добавил Кадуан.

Ишка дернул бровью:

– А что скажет на твое решение отец?

– Он его поддерживает.

Я солгала. Но я была тиирной. Кадуан верно сказал. Моя власть позволяла мне решать самой. А отцу и незачем знать, что мы сделали крюк.

Губы Ишки стянулись в тонкую линию.

– Не лги мне.

– Если надо, я готова идти одна.

– Королева Шадия не одобрит этого решения.

– Знаю.

– Ей без малого пятьсот лет. Она чтит старые обычаи не меньше твоего отца. Ее кровь не приемлет перемен.

– Знаю.

Не знаю, каких слов я ждала дальше, но только не этих.

– Поэтому, – гладко закончил он, – ей лучше не знать.

У меня отвисла челюсть. Ашраи вскинулся так, что чуть не запутался в собственных ногах:

– Семь небес! Что?

Не будь я так ошарашена – расхохоталась бы. И лишь несколько долгих секунд спустя мой разум охватил сказанное Ишкой.

Безупречным, традиционным, благовоспитанным Ишкой.

– Это чистая измена, – пробурчал Ашраи.

Он пытался понизить голос, но не преуспел. Ишка только глазами повел, наградив его испепеляющим взглядом:

– Я, как военачальник, обладаю в этой экспедиции верховной властью. Даже если бы я обратился к королеве за разрешением, ждать ответа пришлось бы целые дни, а то и недели. В свете того, что мы видели, полагаю невозможным терять время.

– Но ведь нираянцы…

– Единственные, кто может что-то знать. Да.

Взгляд Ишки снова скользнул ко мне. Лицо его осталось неподвижнее мрамора, но в глазах, клянусь, я видела искру смеха.

– Эф, ты открыла рот, чтобы внести свой вклад в беседу?

Я мрачно захлопнула рот.

Ишка и впрямь улыбнулся.

– Рада, что ты что-то понял, – фыркнула я.

– Действительно – что-то. – Он, сложив руки на груди, разглядывал меня, и улыбка сменилась задумчивостью. – Возможно, нам препятствуют не только традиции. Возможно, нираянцы не слишком радушно встретят парочку сидни.

– Неужели? – ехидно бросила Сиобан.

Ишка говорил дело.

Все дома фейри отлучили от себя нираянцев как необратимо запятнавших себя и свое царство. Это само по себе было плохо. Но сидни под предводительством моего тогда еще молодого отца попытались их добить. Больше половины их народа были убиты сидни. Именно в том сражении отец добыл себе честь… и мою мать в жены.

У меня непроизвольно дернулась левая рука.

Эти истории были мне хорошо знакомы. Они были выколоты у меня на коже – вклад моего рода в величайшую победу. И я сама не понимала, откуда во мне это неловкое чувство. Среди сидни эти истории повторялись так часто. Они всегда звучали одинаково: отважный молодой воин гнал прочь развращенных. И я всю жизнь мечтала о таких же победах. Отцу та победа принесла уважение сидни. А мне принесла бы его уважение.

А теперь? Я сморгнула, отгоняя видение рассеченных трупов и залитой кровью земли Итары. Вот как это выглядит?

Вздрогнув, я отбросила эту мысль.

– Им не обязательно знать, что мы сидни. Можно не говорить.

Сиобан покачала головой:

– Не сказать мало.

Она обвела рукой себя, кожаный доспех, татуировки. Явные приметы Клинка сидни.

– Да, этого будет мало. – В глазах Ишки мелькнула искорка. Он смерил взглядом Сиобан, потом меня. – Но мы подойдем к делу творчески.

– Смешная ты.

Кадуан шепнул мне это прямо на ухо, склонившись через плечо.

Я поморщилась, подавив желание огрызнуться.

– Эф, весь роскошный обман пойдет прахом, если ты не перестанешь.

– Что «не перестану»?

Ишка вздернул бровь:

– Вот это все. – Он одним движением обвел всю меня целиком.

Я вскинула руки, разогнав волну по бесконечным складкам тончайшей ткани:

– Это нелепо!

Кадуан, напустив на себя крайне задумчивый вид, огладил подбородок – прикрыл рот, пряча прорвавшийся смешок.

– Нелепо? – нахмурился Ишка. – Так носят все благородные женщины-вишраи.

Я одним взглядом намекнула: «Да, Ишка, и это нелепо».

У него дернулся уголок губ, и только тогда я поняла, как он доволен, негодяй.

Бурча себе под нос, я оглядела свое одеяние. Моему взгляду ответили просторы голой кожи и текучие моря бирюзового шифона. Обернутая вокруг меня ткань держалась на золотых булавках с самоцветами – на плече, под мышками, на поясе.

Одевание заняло добрый час. Явно слишком много для наряда, так скупо защищавшего от стихий. Большая часть меня оставалась на виду – там просвечивала сквозь одежду, здесь вовсе забыли прикрыть. Ужасно хотелось свернуться в комок и укутаться как следует.

Я ткнула пальцем в свой голый живот – в черные чернила на боку. К крестам на другой стороне я старалась не привлекать внимания. И без того хватит с меня унижений.

– Мы ничего не забыли? Или надеемся убедить нираянцев, что вишраи вдруг увлеклись искусством татуировки?

– Это я прикрою, – без заминки отозвался Кадуан. И пояснил в ответ на озадаченные взгляд: – Магией.