Дети Шини

— О, боже, — Якушин шлепнул себя по лбу. — Ладно, потом нормально расскажете, а то ведь реально чувак помереть может.

Громко топая и оживленно переговариваясь, они ушли, и в доме снова воцарилась тишина.

— Что случилось? Кто они? Зачем вы их пустили? Как вы доперли сюда стол? — начал выспрашивать Герасимов, безуспешно пытаясь освободиться от Насти.

Тогда Сёмина принялась быстро и сбивчиво, пересказывать ему ночные события, большую часть из которых, из-за присутствия Валеры, пришлось шептать на ухо.

Подобрав с пола черную футболку и толстовку с Рамштайном, я хотела привести в чувство Амелина, которого Петров заботливо привалил к стене, но, стоило подойти, как он сразу открыл глаза. Его мелко колотило, то ли от холода, то ли стресса, а всё лицо покрылось яркими красными пятнами.

— Живой? — тихо поинтересовался он.

— Надеюсь, хотя бы сотрясение ему обеспечено, — резко сказала я.

— Ты злая, — Амелин еле шевелил губами.

— Ну, конечно, теперь оказывается это я злая. Ведь, это я лупила человека стулом так, чтоб он наверняка сдох.

Улыбнуться он не смог, хотя и попытался, только кивнул, и я поняла, что ему действительно плохо.

— Что с тобой?

— Я же говорил, — он перевел дыхание, — аллергия.

— Ты, правда, можешь умереть? — когда имеешь дело с таким человеком, всегда нужно быть начеку. — Только без шуток, пожалуйста.

— Не знаю. Я не хочу. Сейчас.

— Что же ты за наказание такое?

Мне казалось, в этот день у меня уже не осталось никаких сил ни на волнения, ни на активные действия. Однако новый приступ паники невероятно взбодрил.

Я опрометью бросилась вниз, слетела по лестнице, не одеваясь, выскочила на крыльцо, и, то и дело, утопая в снегу, помчалась по уже вновь наметившейся тропинке догонять Якушина.

С того момента, как они ушли, прошло совсем немного времени, и я вполне могла успеть.

Но когда выскочила на дорогу к Газели, черного Форда там уже не было.

На улице совсем рассвело, снег прекратился, и лес вокруг стоял изумительно пушистый и белый, в точности как на самых волшебных сказочных картинках.

Такое издевательское противоречие между природой и моим душевным состоянием. Я стояла, дыша паром и медленно коченея, смотрела, как он растворяется легкой дымкой в чистейшем прозрачном воздухе. Где-то в глубине меня из замка медленно вышел белый рыцарь и принялся расчищать скопившуюся грязь и разгонять тучи.

И тут вдруг, вместо кристальной белизны, перед глазами встала ночь, дорога, Якушин, рассказывающий про свой кулон DNR и ругающий медсестру, давшую ему аспирин. И ведь, я точно помнила, как он достал эти таблетки и кинул в бардачок. Аспирин и супрастин, который, вроде бы, от аллергии. Оставалось как-то открыть машину. И я понеслась обратно.

Добежала до дома, ворвалась в зал. Положение дел было ещё хуже, чем я думала.

Амелин дышал странно, со свистом и хрипами, но никакого кашля не было, только тяжелое шумное дыхание, губы посинели, глаза закатились.

И все они: и Герасимов, и Петров, и Настя, и даже Валера сидели на полу вокруг него с выражениями растерянности и страха.

— Тоня, где ты ходишь? — упрекнула меня Настя. — Он всё время теряет сознание и тебя зовет. Иди посиди. Я не могу этого видеть. У меня слабая нервная система. Что с ним вообще происходит?

— А помнишь, он рассказывал, что у него на алкоголь аллергия, — я принялась яростно перерывать вещи Якушина: сумку, постель, карманы одежды, — а Герасимов не верил?

— Что ищешь? — камень в свой огород Герасимов безразлично пропустил.

— Ключи от машины. Там в бардачке лекарства. Надеюсь, Якушин не стал брать ключи с собой.

— Не надейся, они всегда у него в куртке, — сказал Герасимов. — Но я могу открыть машину и без ключей.

Спустя два часа, после того, как мы впихнули в Амелина таблетки, дыхание его стало спокойным, пятна начали бледнеть, руки потеплели, а он сам то ли находился без сознания, то ли спал, но улучшения были очевидны.

Все это время мы почти не разговаривали, сидели, следили за каждым его движением и ждали, что будет.

Часы в гостиной громко тикали. Огонь в камине потух. Сквозь покрытые узорчатой изморозью стекла пробивались слабые солнечные лучи.

Настя первая нарушила тишину, умиленно проворковав ласковым, сюсюкающим голосом, точно новоиспеченная мать у колыбели младенца:

— Посмотрите, как он похож на ангела.

Это прозвучало глупо, наивно и совершенно неуместно, но мы дружно засмеялись сначала над её словами, а потом над словами Герасимова, что если ангелы такие, то он сделает всё, для того, чтобы не попасть в рай. И сразу с наших плеч, точно страшный груз свалился.

Сёмина принесла всем, даже Валере, чай с лимоном, яблоки и целый пакет сухарей с сахаром. И я, наконец, начала согреваться.

Потом постепенно стали расползаться по своим делам. Герасимов, всё ещё в куртке, озадаченно кружил вокруг стола, думая, как тащить его обратно, Настя подметала с пола окурки, Петров схватился за камеру и начал проверять, работает ли она.

Валера вышел коридор. Мне тоже стоило занять себя чем-нибудь до возвращения ребят, но подняться я не успела, потому что Амелин открыл глаза и сразу же схватил мою руку.