Дети Шини

Петров разочаровано пожал плечами и полез открывать багажник. Сверху были беспорядочно накиданы: одеяла, пледы, куртки, собранная палатка, фонарь, складные стулья, лопата, канистры с водой и какая-то мелочь.

Должно быть, они перевернули всё это в спешке, когда вытаскивали мангал и колонки. Коробки с продуктами обнаружились чуть дальше, но для того, чтобы достать из них что-либо Петрову потребовалось влезть в багажник целиком.

Он зажег фонарь, повозился там немного и вдруг удивленно воскликнул:

— Вот, это да!

— Что там? — мы тоже сунулись внутрь.

В самой глубине, под куском откинутого Петровым брезента, обнаружился целый оружейный склад: ножи, арбалеты, сигнальные пистолеты и ружья большие и маленькие.

И у них обоих тут же, как у детей, попавших в игрушечный магазин, глаза жадно загорелись.

— А давай, пойдем и их на колени поставим? — Петров призывно потряс над головой ружьем. — И потом воспитывать будем.

— Сдурел? — я постучала ему костяшками пальцев по лбу. — У них же тоже оружие, и они, в отличие от нас, им пользоваться умеют. Жутко представить, что будет, если они за него схватятся.

— Бабские страхи, — с вызовом бросил мне в лицо Петров.

Но Амелин неожиданно поддержал меня.

— Она права. При таком раскладе может случиться что угодно. Это тебе не кино, — он взял в руки короткий охотничий нож, покрутил, вытащил из ножен, посмотрел на лезвие и положил к себе в карман. — Вот, это то, что нужно.

— Ты, что? А ну, положи на место!

— Тоня, послушай, если мы всё же решим вернуться к ним, то у нас должно быть хоть что-то, чем защищаться.

— От чего защищаться-то? От отжиманий? — я отобрала у него нож. — Что ж ты такой трус-то? И вообще, Амелин, не беси. И отвяжись уже от меня. И вы оба сейчас же прекратите нагнетать обстановку. Они уже такие пьяные, что через полчаса просто упадут и заснут. Ну, почему Якушин с Герасимовым уехали именно сегодня?

Забрав две бутылки водки, черный хлеб и банку с огурцами, мы потащились назад. Особо, конечно, не торопились, но для прогулок погода была не самая приятная.

А когда зашли в дом, отряхнули снег и скинули одежду, Амелин снова докопался. Просто прижал меня силой к стене и завел прежнюю песню:

— Тоня, я тебя умоляю, не ходи туда. Хочешь, мы с Петровым пойдем, а ты останешься. Обещаю, я обязательно придумаю, как забрать оттуда Настю. Давай так, ты пойдешь в подвал, а потом к тебе придет Настя, и вы закроетесь, и будете там сидеть, пока они не уедут.

— Да отвали ты! — я решительно отпихнула его. — Иди сам отсиживайся.

— Что ж ты такая глупая-то? — он трагически закрыл глаза ладонью.

— Ну, давай, самое время поплакать.

Когда же он убрал руку, то его лицо было темное и каменное.

— Где вы там? — крикнул Петров уже сверху.

— Идем, — отозвалась я.

— Хорошо, — сдался Амелин. — Пусть будет по-твоему.

А когда мы догнали Петрова, и все вместе вошли в залу, то нашим глазам предстала ужасающая картина.

Марков сидел на корточках у стены, обхватив голову руками, а над ним с ремнем возвышался тщедушный Кузя и нещадно охаживал его.

На матрасе, жалобно рыдала Настя, даже Валера, приподнявшись на локте, с любопытством наблюдал за происходящим.

— Ну, наконец-то, — всплеснул руками Макс, завидев нас. — Мы уж думали, что вы ноги сделали и нужно идти вас ловить. Всякие же люди попадаются, не всем доверять можно.

— Что происходит? — отчаянно закричала я, захлебываясь негодованием. — Зачем вы это устраиваете? Мы вас пустили, по-хорошему отнеслись, а вы беспредельничаете. Вы же взрослые люди! Как вы можете?

— О! — хмыкнул Старый. — Килька умеет разговаривать?

Охотники переглянулись, и стали громогласно хохотать, точно он сказал что-то смешное.

— Иди в угол и сиди там, пока не позвали, а вы двое бегом сюда.

— Никуда я не пойду. Я, конечно, понимаю, что вы взрослые, и хотите уважения, но мы тоже люди. Так что давайте всё-таки по-человечески общаться. Мы вам ничего плохого не сделали.

— Иди в угол, — сквозь зубы процедил Старый.

— Вы пользуетесь тем, что вы сильнее, и сами уже не знаете к чему придраться.

Старый, угрожающе глядя на меня исподлобья, развернулся на стуле, собираясь встать, и тут вдруг Амелин как заорет мне в ухо:

— Иди в угол, идиотка.

И как пихнет в плечо так, что я отлетела на несколько шагов назад.

Дальше всё происходило словно во сне.

Они им налили по полному стакану водки и заставили пить. Петров и несчастный Марков взяли и стали цедить маленькими глотками, а Амелин попытался объяснить, что у него на алкоголь аллергия, и что от водки он может даже умереть. Но Макс отвесил ему подзатыльник и сказал, что если он продолжит артачиться, то в него её вольют силой.

Тогда Амелин медленно, но не отрываясь, точно это была вода, всё-таки выпил весь стакан, и Кузя весело зааплодировал.

— Не благодарите, — не понятно к чему произнес Старый. — Не надо.

Его движения были уже нечеткими и заторможенными. Того и гляди уснет прямо за столом. Он с трудом концентрировал взгляд и каждый раз забывал, что хотел сказать.