Дети Шини

Макс истошно взвыл и, со всей дури, ударил меня наотмашь по лицу. Туман в голове мгновенно озарился искрами из глаз.

И в ту же секунду, кажется, я за щёку ещё не успела схватиться, увидела, точно в замедленной съемке, как тяжелый, с изогнутыми ножками и высокой кожаной спинкой стул из гостиной, беспощадно обрушивается ему на голову.

Макс тут же повалился на пол и потерял сознание.

Однако за первым ударом последовал и второй, и третий, страшные, сильные, жестокие удары. Стул не переставал подниматься и опускаться до тех пор, пока Старый и Кузя не опомнились и не оттащили, наконец, Амелина.

========== Глава 38 ==========

Старому пришлось хорошенько двинуть ему, чтобы успокоить, но это было правильно, потому что Амелин совсем потерял над собой контроль, ещё больше, чем я сама.

И то была не дикая обезумевшая ярость, а скорее сомнамбулический приступ или транс, точно его сознание находилось совсем не здесь, а лишь отдавало телу команды «уничтожить противника» и оно, с методичной одержимостью и спокойствием, пыталось их исполнить.

В широко распахнутых глазах ни грамма эмоций, только холод, зияющая пустота и мертвое безмолвие. Выглядело это жутко.

После мощного хука Старого Амелин тихо поплыл, замедленно, как падающая в обморок девушка, осел на руки едва стоящему на ногах Петрову, и отключился.

— Что же вы за нелюди-то такие? — Кузя иступлено тряс своего друга за плечи. — Макс, Максик, эй.

Но тот не пошелохнулся, кровь из разбитой головы залила уже пол-лица, белую футболку и закапала пол.

Старый сел и стал щупать на шее пульс.

Настины тихие всхлипывания переросли в истерические рыдания, пьяный Петров только глупо улыбался, в кои-то веки ничего не говоря, а Марков, точно на автопилоте, развернулся, устало добрел до своего матраса и повалился там.

Я подошла к Старому и заглянула через плечо. Макс выглядел неживым.

— В больницу нужно, — сказал Старый.

— А кто за руль сядет? Я в таком состоянии даже из сугроба не вырулю. Ты тоже, — запричитал Кузя.

— Я в любом состоянии за рулем адекват, — неуверенно отозвался Старый.

— Может, всё же скорую вызвать? — предложил Кузя.

— Связи на два километра нет, — сухо сказала я, — а дорогу всю занесло.

Мы задумчиво замолчали, продолжая разглядывать Макса.

И тут из коридора послышался гулкий раскатистый стук шагов, и мы резко обернулись.

— Здрасьте, — сказал Герасимов и обалдело застыл в дверях.

— Это ещё кто? — нахмурился Старый.

Вдруг Настя, совершив невообразимой силы рывок, наскочила на Герасимова. Прицепилась и замерла.

— Что тут происходит? — Якушин отодвинул Герасимова с прилипшей к нему Настей и вошел в зал.

— Так, значит, вот это ваши альфа самцы? — хмыкнул Старый, нервно прикуривая. — Отлично. Пацаны, кто у вас за рулем?

— Ну, я, — отозвался Якушин, всё ещё ничего не понимая и озираясь. Весь промокший от снега он казался сильно уставшим, но по мере увиденного глаза его всё больше и больше округлялись.

— Поехали, — скомандовал Кузя. — Человека спасать нужно. Тут у вас одни беспредельщики.

— Мы на снегоходе-то еле сюда проехали. Дороги отвратительные, — сказал Якушин.

— Кузина машина зверь — прорвемся, — Старый попытался приподнять Макса.

— Стой, — Якушин быстро подошел к нам, сел на корточки и стал его ощупывать. — Что случилось-то?

Кузина версия происшедшего не лезла ни в какие ворота, но никто из нас вмешиваться не стал.

Якушин выслушал и понимающе кивнул:

— Этот может. Ладно, поехали, пока живой.

— Так, Валера, подъем, — скомандовал Старый, с помощью Кузи взваливая Макса себе на плечи.

— Я не пойду, — спокойно отозвался Валера.

— Валера, пожалуйста, кончай фигней страдать, ты же видишь, что происходит, — сказал Кузя.

— Я не пойду, — чётко проговаривая каждое слово, произнес Валера.

— Что за дерьмо? — Старый позеленел от бешенства. — Убью, гада.

— Валера, — сделал ещё одну попытку Кузя. — Макс может умереть. Мы должны ехать.

— Без меня, — Валера перевернулся на другой бок.

— Хрен с ним, — взвился Кузя. — Тут вопрос жизни и смерти, блин, Старый. Поехали.

— Потом убью, — процедил сквозь зубы Старый и со своей тяжелой ношей грузно проследовал до дверей.

Якушин посмотрел на нас и потрясенно развел руками:

— На день оставить нельзя.

А потом коротко бросил Герасимову:

— Поехали.

— Нет, — неожиданно у Сёминой прорезался голос. — Вы не должны нас бросать. Пожалуйста!

Она так крепко держалась за Герасимова, что тот только пожал плечами и, многозначительно скосившись на Настю, покачал головой.

— Ну, хоть кто-то в состоянии со мной ехать? — раздраженно спросил Якушин.

— Я поеду, — вызвалась я.

— Я знаю, Тоня, что ты во всех бочках затычка, но сейчас ситуация серьёзная. Машину толкать или снег расчищать.

— Почему это я затычка?

— Только не вздумай сейчас ещё и обижаться.

— Петров?

Но когда Петров поднял на него мутные, осоловевшие глаза, Якушин сам отказался от этой затеи, в ужасе схватившись за голову.

— Я поеду, — Марков неуверенно поднялся. — Пусть меня тоже доктор осмотрит.

— А у тебя ещё что?

— Скорей всего, рука вывихнута, возможно, зуб шатается и синяки наверняка по всему телу. И это не считая ноги.