Дети Шини

Зато Кузя после измывательств над Марковым обрел какую-то новую силу. Он уже не сильно качался и более связно говорил, но большая часть его слов была адресована Маркову. И все эти слова звучали либо нецензурно, либо оскорбительно, но чаще и то, и другое.

— Слышь, ботан, какая из них твоя девчонка-то? — Кузя мотнул головой в нашу сторону.

— Ах-ха-ха, — закатился Макс.

— Ничего, — сказал Кузя, многозначительно покачав пальцем. — Раз уж мы взялись из них мужиков делать, нужно идти до конца.

Он уверенно встал, подошел к нам и резко выдернул Настю с матраса. Она только пискнуть успела.

— На вот. Целуй её, чтобы мы хоть поняли, что не зря тут стараемся, воспитываем вас.

Марков с разбитой губой, размякший от водки, слепо щурясь, как-то весь сжался и задергался, даже, когда он водку пил, у него лицо и то спокойнее было.

— Что за хрень? — подключился Старый. — Задроты конченные. Даже девок поцеловать не могут.

— А ты ему пример покажи, — гнусно улыбаясь, посоветовал Макс.

— Я могу, — с готовностью отозвался Старый и даже кое-как поднялся.

И тут вдруг с матраса, где лежал Валера, послышался недовольный полусонный голос:

— Папа. Кончай фигней страдать.

— Что? — Старый изумленно замер. — Валера, я не ослышался? Ты это за мою нравственность переживаешь?

— Ну, конечно, — гоготнул Макс. — Он вон, за неё волнуется.

— Слушай, Валер, ты это серьёзно? — Старый опешил. — Вот эта вобла тебе приглянулась? Скажи, что Макс ошибся, пожалуйста. Не расстраивай меня.

— Просто отвяжитесь от неё, — сказал Валера тоном, не терпящим возражений.

— Я в шоке, — схватился за голову Старый.

— Там ещё Килька в запасе есть, — подсказал Кузя.

Я и без этого поняла к чему всё идет, но на этот раз у меня в руках не было даже мешка со сменкой. Так что Амелин, наверное, ликовал, потому что я поняла какая была дура, когда не разрешила ему взять хотя бы нож.

Теперь же у меня было три выхода: вскочить и вылететь пулей из зала, пока Макс прикуривает новую сигарету, наброситься на Старого и бить его до тех пор, пока он не врежет мне или же послушно, по совету Петрова, без геморроев выполнять то, что скажут.

Но когда я встала, специально не дожидаясь пока они подойдут, всё же выбрав побег, Макс, самый трезвый и сидевший ближе всех к двери, так пристально уставился на меня, что я поняла, стоит дернуться, и он тут же сорвется следом, даже не дав добежать до двери.

Поэтому оставался только вариант с дракой.

Но не успела я для решительности набрать в легкие побольше воздуха, как вдруг перед Старым неожиданно возник Амелин:

— А хотите, я покажу, что могу?

Старый как-то недовольно нахмурился, а Макс сразу охотно согласился:

— Конечно, хотим.

Амелин подошел к столу, так, чтобы всем было видно, и быстро, резкими движениями стащил через голову толстовку, затем футболку, выставив на всеобщее обозрение своё бледное изуродованное тело с порезанными руками, ожогами и странными шрамами на спине и плечах.

— Хренасе, — присвистнул Макс.

— Жёстко, — подтвердил Старый.

Амелин осторожно взял из рук Старого сигарету и медленно, неотрывно глядя ему в глаза, поднес её к изгибу своего локтя и прижал.

Сигарета задымила, норовя вот-вот потухнуть. Тогда он снова раскурил её и опять затушил о себя, затем повторил это ещё два раза. При этом лицо его было ровное, сосредоточенное, губы поджаты, но когда он остановился, они вновь растянулись в привычную детскую улыбку.

Все потрясенно молчали и смотрели точно зачарованные, словно в цирке, когда факир показывает опасные фокусы.

В воздухе запахло паленой кожей.

— Да ты погляди-ка, — тихо, но очень отчетливо пробормотал Кузя. — Реально больной ублюдок.

— Нет, ты серьёзно ничего не чувствуешь? — поинтересовался Старый.

А Макс живо встал со стула, спешно закурил ещё одну сигарету и энергично подошел к Амелину.

— Погоди, а давай я сам попробую.

— Я тоже хочу, — подскочил Кузя.

— Хорошо, — Амелин распростёр руки в стороны. — Только давайте по одному.

Я видела, как по его лицу пробежала тень, он глубоко вдохнул и перестал улыбаться.

В этой реальности, мы не герои. Это когда я в «Beyond: Two Souls», играю за Джоди Холмс, справиться со мной не так-то просто. А здесь в этом мире мы — никто: без силы, способностей и скилов.

Любая гопота, любые вот такие охотники могут запросто взять и уничтожить нас без отката, без восстановления, раз и навсегда, могут сломать и причинить реальную физическую боль.

Офлайн мир настоящих ружей, ремней и кулаков, больной, деградирующий мир. Мир охотников за просто так. Мир вероломства, вседозволенности, натурального страха и крови.

Мир, осуждающий и ненавидящий нас. Нас, не убивших ни одного зайца!

Сознание разрывалось от беспомощности, а сердце от несправедливости.

— Не трогайте его больше! — мне казалось, что я не узнаю своего голоса. — И никого не трогайте. И вообще. Проваливайте отсюда!

Остановиться я уже не могла. Ничего не видела, не слышала и, наверное, не понимала, в голове точно щелкнуло что-то, предохранитель сорвало, и я изо всех сил вцепилась зубами в чью-то руку, прижимающую красный уголек к чистому, прежде нетронутому, участку белой кожи.