Дети Шини

Что-то в его голосе заставило меня насторожиться, присмотрелась и уловила едва заметную улыбку.

— Ты это нарочно? Ты просто специально меня пугал?

— Но ведь ты же не поверила. Ты же специально подыгрывала.

— Ещё как поверила, козел, — я вскочила на ноги, он тоже поднялся.

— А ты за меня испугалась или сама по себе?

— Иногда мне очень хочется тебе вмазать, как следует, — уже ни о каком шепоте речи не шло.

— Хочется, ударь. Я потерплю.

— И как тебя только родители выносят? Они, небось, сейчас ликуют и празднуют своё освобождение.

— Родители? А кто это?

Я резко развернулась и быстрым шагом пошла обратно, к выходу. Так, что он буквально побежал за мной вдогонку.

— Нет, правда, я не знаю о ком говорить. Отца я никогда не видел. Мила — сестра. Ну, а мамы как бы нет.

Я остановилась.

— Да нет, не в этом смысле, — он с волнением переводил дыхание, стараясь не кашлять от бега. — То есть она вроде и есть, но её нет.

— Она вас бросила?

— Нас?

— Вас с сестрой.

— Можно сказать и так. Мама бросила Милу или Мила бросила маму, как-то так.

— Знаешь, мне надоело. Правда, надоело. Не хочешь рассказывать, так и скажи. Я всё понимаю. Отношения с родителями — это личное. Но не нужно постоянно мне морочить голову загадками.

Мы вышли из подвала, и я заперла дверь.

— Тоня, пожалуйста, не обижайся. Если ты попросишь, я тебе всё-всё расскажу. Просто спроси, и я отвечу.

Немигающие черные глаза смотрели серьёзно и умоляюще.

— Зачем ты это с собой делал? — я с вызовом задрала ему рукав.

Он тут же смущенно потупился.

— Я думал, ты что-нибудь поинтереснее спросишь. Это сложно объяснить так. Здесь. Сейчас. Ты не поймешь.

— А ты попробуй.

Тогда он взял меня за руку. Я хотела было её отдернуть, но он успел удержать меня за мизинец, а потом так крепко его сжал его, что я даже вскрикнула.

— Перестань. Больно же.

— Подожди, — произнес он тихим, успокаивающим голосом. — Потерпи ещё немного.

И сжал сильнее, так что я уже взвыла и начала вырываться.

Тогда, наконец, отпустил:

— Ну, вот. А теперь как?

— Что как? Ты мне чуть палец не сломал.

— Во-первых, не кричи, разбудишь весь дом, а во-вторых, ты меня сама попросила объяснить. Лучше скажи, что ты теперь чувствуешь?

— Что готова прибить тебя на месте.

— Сейчас лучше, чем было тогда, когда я тебя держал?

— Глупый вопрос.

— Вот оно это чувство, понимаешь?

— Нет.

— Ну как же, боль нужна была для того, чтобы ты потом почувствовала, как хорошо без неё. Это напоминание, что бывает и хуже. Например, когда ты вернешься домой, то даже обычный свет, простая вода и мягкий матрас покажутся тебе счастьем.

— Когда я вернусь домой, самым большим счастьем для меня будет больше никогда тебя не видеть.

Мы поднялись на третий этаж, и только дошли до моей комнаты, как вдруг, в конце коридора, словно из ниоткуда, возникло бесформенное нечто и поплыло в нашу сторону. Мы прижались к стене и затаились. Но фигура медленно приближалась, нервы не выдержали, и я, затолкав Амелина в нашу комнату, закрыла дверь.

Какое-то время мы стояли молча, не шевелясь, придерживая ручку двери. Но никто не ломился.

— Ну, убедился?

— В чем?

— Что это был настоящий призрак.

— Нет.

— Ты это назло мне говоришь.

— Настоящие призраки не бегают по коридору. И не живут в подвале, — Амелин отошел от двери и посмотрел на безмятежно спящую Настю. — Призраки и монстры живут внутри нас. И иногда они побеждают. Мысль не моя, но сейчас реально было страшно, так что придется переждать.

С этими словами он преспокойно полез под мою кровать.

========== Глава 22 ==========

Так бывает, когда вдруг просыпаешься в один прекрасный день, и тебе отчего-то без всякой на то причины становится приятно и легко. И просто не хочется ни о чем думать. Просто чувствуешь себя живым и настоящим. И даже не страшно заглянуть немного вперед, потому что там нет ничего плохого.

Я подумала о вкусном утреннем кофе, об утреннем морозце, о Якушине и о том, что вчерашние подвальные похождения были забавными. Да и мысль, что призрак в коридоре оказался настоящим, отчего-то тоже радовала.

Так я блаженно лежала в сладкой полудреме, до тех пор, пока вдруг явственно не ощутила, что мои запястья что-то сковывает.

Попробовала поднять руку, но не смогла. Что за ерунда! Попыталась скинуть с себя одеяло, чтобы посмотреть, что с руками, но ничего не получилось. Сёмина ещё спала.

— Настя! — крикнула я. — Проснись.

Она нехотя разлепила глаза и долго смотрела на меня, будто пытаясь сообразить, где вообще находится.

— Да, вставай же!

Она приподнялась и села, глядя на меня из-под полуприкрытых век.

— Что случилось?

— Подними мне одеяло.

— Зачем?

— Не тупи, пожалуйста, — я задергала ногами, в надежде всё же обойтись без её помощи. — Просто посмотри, что у меня с руками.

Настя медленно выбралась из постели и приподняла моё одеяло. Обе мои руки были крепко привязаны к кровати теми самыми красными шелковыми лентами.

— Боже! — сказала она, нелепо таращась. — Это же мои ленты.

— Развяжи, пожалуйста, — процедила я сквозь зубы, не знаю, чего во мне было больше злости, страха или недоумения.