Дети света

Хозяин выдерживал паузу в четырнадцать тактов, наливая бордовый чай в поллитровую чашку с кустодиевской пышноплечей купчихой на борту. Петр, от нечего делать, разглядывал незнакомца. Как сказать… Многих выдающихся личностей довелось ему лобызать и хлопать по плечу в этом гостеприимном доме. Бывший военный, герой афганской войны и нынешний бизнесмен, и, наконец, остроумный, добрый и щедрый человек – такой умеет привлечь к себе людей. Фраки, смокинги, генеральские мундиры, архиерейские облачения на одних гостях вполне мирно соседствовали с дырявыми свитерами, протертыми на рукавах пиджаками и ветхими монашескими подрясниками на других, не менее уважаемых гостях.

Отпил Петр объемный глоток дивного английского чая и под драматическое молчание разглядывал соседа, сосредоточенно выковыривавшего скользкий масленок из-под груды картофеля-фри под розовым соусом с каперсами. Про себя Петр предположил, что человек сей или беглый каторжник, или отставной хиппи, который устал валяться на белом песке Калифорнии, поэтому вернулся на суровую родину.

– Знакомься, Петр Андреевич, эта борода – историк и поэт Василий.

«Он, оказывается, еще и грамоте обучен», – мелькнуло в голове Петра. Тем временем беглый масленок был пойман, поднят на мельхиоровую вилку и, наверное, в честь этой победы человека над роковыми силами природы сосед хрипло произнес тост: «Выпьем и снова нальем!» Тостующий поднял тяжелую рюмку, Борис – банку с пивом, Петр – чашку с необъятной купчихой. После утоления жажды прозвучала древняя песня, исполненная тем же надтреснутым басом, что-то насчет трезвенника, который обязательно говорит неправду. Петр отнес это на свой счет и парировал выпад:

– И как это, Василий, упражнения в изящной словесности удается сочетать с этим… многолитражным правдоискательством?

– Одно другому помогает. Вр-р-р-ё-о-от, кто с нами не пьё-о-о-от!

Тем временем часовая стрелка на кухонном гнезде кукушки с шишками на цепи приблизилась к цифре двенадцать. Петр произнес набор прощальных пожеланий и устремился к вешалке. Спустился на лифте вниз – на первом этаже его ожидал бородатый оппонент в распахнутом драповом пальто, с сумкой почтальона через плечо, тяжело выдыхая густой застольный дух:

– Решил проводить тебя до метро, Андреич. Сам понимаешь, время позднее, народ нынче лихой, а ты такой… худенький. Вобчем, иди под мое крыло.

– Благодарствуйте. Только я и сам…

– …Так вот я и говорю бате, – загремел на весь район голос Василия, – а где мои три тонны бумаги? А батя мне: видишь ограда новая – вот где. Ну что с ним поделаешь!.. Ладно, говорю, носи, бать, на здоровье. На-ли-и-ивай!

В метро они сидели в углу вагона. Василий задремал. Петр на кольцевой собрался выходить, поэтому спросил:

– Может, тебя проводить?

– Не-е-е-ет, что ты, Андреич! Я в норме.

– Ничего себе норма! А если заснешь по дороге?

– И прекрасно! Здоровый сон среди соотечественников – это сла-а-авно, – загудел он на весь вагон.

«Все же при случае надо будет спросить, – подумал Петр, – не посещал ли он пляжи Калифорнии».

Утром в кармане куртки Петр нашел мятую бумажку с номером телефона. Позвонил вчерашнему провожатому, узнать, как доехал. Странное дело, от встречи у него осталось впечатление, будто познакомился со светлым, но трагичным человеком.

– Великолепно доехал! – загрохотало в трубке так, что Петру пришлось отвести ее от уха. – Говори адрес, сейчас заеду навестить.

– Я работаю…

– Тем более!

Нашла вода на камень

В загородный дом Бориса вошли трое. Двое загорелых мужчин в потрепанной одежде – один лет сорока, другой около десяти – и с ними миловидная девушка. Охрана почему-то опешила, но молча пропустила их внутрь. Старший мужчина размахивал руками и громко говорил:

– Здесь мы построим дощатый сарай с курами и козой. Там в углу будет кострище. Вот тут выстроим мазанку из глины и побелим гашеной известью. Вместо газона будет расти полынь и ковыль, можно кое-где посадить татарник. Вместо бассейна выроем пруд с осокой. Карасей запустим. Плетень непременно поставим, а на нем – кринки верх дном. Чтобы все как у людей.

– Я не против, только мне сейчас нужно домой. К маме.

– Об этом забудь. Мы, конечно, иногда будем к теще наезжать, но не часто. А ты здесь учись быть хозяйкой. Все, любимая, кончилась твоя девичья жизнь. Готовься к свадьбе.

– А мне что делать? – спросил мальчик.

– Что хочешь! Для начала, конечно, наймем тебе учителя. Он тебя подтянет, а потом пойдешь в школу. Ну а дальше… посмотрим. А сейчас все в дом. Будем устраиваться, комнаты делить, чтобы всем поровну.

…Спустя пару недель в прихожей квартиры Петра раздался жалобный звонок. Дверь открыла дочь Вика и громко свистнула от удивления.

– Па! К тебе тут такая девочка, просто мисс Вселенная! – потом к девушке: – Да вы заходите, не бойтесь. А платьице ваше не из Парижа?

– Оттуда…

– Марина! – всплеснул руками Петр. – Какими судьбами? Как тебя твой домостроевец отпустил?

– Вот об этом я и хочу поговорить.

– Заходи. Викуша, ты нам чайку-кофейку не сваришь?