Дети света

– Сегодня с утра я у тебя Викуля, – напомнила дочь, не отрывая взгляда от наряда Марины.

– Будешь препираться, станешь Виком.

– Ладно, вам кофей на подносе, или так сойдет?

– Лучше, конечно, на тележке.

– Ого!.. А прием-то у нас на высшем уровне.

– Ис-пол-нять.

В кабинете Марина села на краешек дивана и протяжно вздохнула.

– Ничего, ничего, – опередил ее Петр. – Стерпится, слюбится.

– Да я, Петр Андреевич, всю жизнь с мужиками общаюсь. Но этот… но эти – они как из камня высечены.

– Это кажется. Борис на самом деле человек мягкий и деликатный. Просто, наверное, сильно влюбился.

– Что? Дядя Боря влюбился? – воскликнула Вика. Она спиной вперед протаскивала в дверной проем тележку на колесиках. – А я мечтала, что он дождется, пока я вырасту. Марина, а ваше платьице сколько стоит?

– Я тебе еще лучше принесу. В подарок.

– Спасибо, подруга! – расцвела Вика.

– Дочь, – сурово пробасил отец, – за вымогательство лишу квартальной премии.

– Па, зачем премия, если у меня будет платье из Парижа?

– Выйди и не мешай. У нас серьезный разговор.

– Поторопитесь, а то мама скоро придет. …А тут в кабинете у моложавого папочки молоденькая девушка. Краси-и-ивая! Что мамочка подумает?

– Эти подростки!.. – вздохнул Петр, когда дверь закрылась. – Прости, на нее иногда накатывает.

– Петр Андреевич, скажите, пожалуйста, а мне обязательно это… Замуж выходить?

– Ну и вопросы ты задаешь. А что случилось?

– Я так не привыкла. Эти два супермена всю мою уютненькую жизнь хотят перевернуть.

– Но ведь ты же сама хотела новой жизни. Вот и вживайся.

– Я не думала, что это будет так радикально. Они от меня требуют слишком много. Я в шоке.

– Ничего. Этот период для всех девушек трудный. А чего ты хотела?

– Я хотела бы вас… тебя любить. И все.

Петр поперхнулся кофе и прокашлялся.

– Одумайся, Мариночка. Я женат, у меня дети твоего возраста… почти.

– А мне ничего и не надо. Я готова так, на расстоянии любить. Ведь ты же сам говорил, что любовь главное.

– Давай разберемся. Говорил я тебе о любви христианской. В ней нет ничего плотского. Секса, как сейчас говорят. Я люблю тебя, как сестру…

– А мне ничего другого и не надо! Если хочешь, я даже вообще сгину с твоего поля зрения, из твоего окружения. Я хочу любить по-христиански.

– Знаешь, Марин, если бы это говорила пожилая монахиня, лет тридцать прожившая в монастыре… и то я бы вряд ли поверил. Но ты молодая и цветущая. Из тебя дети аж пищат, так наружу просятся. У тебя еще никак не может быть этой чистой небесной любви. Возьми «Лествицу» и посмотри: у любви высшая пятнадцатая ступень. Чтобы до нее дорасти нужно пройти предыдущие четырнадцать. А там отсечение воли, послушание, молчание, молитвенный подвиг… и много чего еще. Понимаешь? Ну не может быть у молодой светской женщины духовной любви.

– Может! И я готова доказать.

– Не надо. Ты уже себя опровергла. Ничего никому доказывать не надо. Господь тебя свел с Борисом. Дал вам Антона. Детей своих нарожаешь. Это твой крест. Вот и неси его. А эти твои капризы… пройдут.

– Ничего себе крест! Да ты знаешь, как Борис заговляется на пост? Послушай, послушай! После полудня ходит кругами вокруг холодильника и сам с собой говорит: «Что, попрошайка, мясного хочешь?» Потом через пять минут: «Отстань, урод, ты меня достал!» Потом доходит до белого каления и вопит: «Ладно, сам напросился!» Открывает холодильник и вытаскивает оттуда все мясные продукты. Садится за стол и под вино с горчицей и майонезом давай все это в рот запихивать. А сам ворчит: «Просил, так лопай, тварь ненасытная! Давай, давай, вот тебе мясо, колбаса, сало, вино. Давай, обжора, наслаждайся!» У Борьки уже из ушей колбасный фарш лезет, глаза из орбит вылезают. Давится, но в рот заталкивает, запихивает, трамбует… Потом срывается с места – и в туалет, унитаз пугать. Возвращается весь бордовый, глаза красные, и спрашивает себя: «Ну, что, обжора, повторить не желаешь? А?» Такие вот сцены у нас.

– Нормальная борьба со страстями, – спокойно кивнул Петр. – Надо будет этот прием взять на вооружение. Кажется, он весьма эффективный.

– Шутишь?

– Да нет. Какие шутки. Это борьба. Брань! А в ней главное ― победа. Как сказал Апостол: «Вы еще не боролись с грехом до крови, как отцы ваши!» Ты, Мариночка, сейчас только воцерковилась и вступила в счастливое время неофитства, когда благодать льется на тебя, как из рога изобилия. Но это незаслуженная благодать, она для укрепления твоей веры. А когда Господь увидит, что ты достаточно окрепла, тогда благодать у тебя отнимется. И наступит время испытаний. И ты будешь плакать по ушедшему времени. И станешь просить Бога вернуть прежний свет в душе. Вот тогда и вспомнишь, как Борис воевал с диктатом плоти. Он-то из неофитских пеленок давно вырос. Так что не бузи.

В прихожей послышались сначала восторженный крик кота, потом громкий шепот. В дверь постучали, и бочком вошла Ольга Васильевна.

– Ну вот, Мариночка, нас и застукали, – сокрушенно произнес Петр. – Теперь будем слушать скандал и терпеть изощренные издевательства.