Дети света

После воскресной литургии подошел к Петру и дернул за ухо Георгий Васильевич, сокращенно Жора, и пригласил в гости. После бессонной ночи Петру ужас как хотелось часок-другой поспать, но неожиданно согласился. Сели они в джип, и пока Петр Андреевич разогревал двигатель, Жора щупал обивку, трогал сидения, слушал музыку, льющуюся из восьми динамиков.

– И живут же люди, и ездют же на чем таком. А самое интересное, что этот шикарный дворец еще и передвигается. А правда, мне говорили, будто если покрутить вот это колесико и потыкать пятками в торчащие из пола железки, это чудовище будет ехать не туда, куда оно хочет, а куда нужно егову хозяину?

– Давай попробуем, – предложил Петр и надавил ботинком на педаль акселератора. Машина, мягко застрекотав мотором, плавно тронулась. Вырулив на дорогу, он включил спортивный режим – автомашина легко и устойчиво полетела прямой дорогой, вполне оправдывая имя «Ласточка». В отличие от привычного шума в салоне отечественных машин, здесь было так тихо, что можно разговаривать шепотом.

Спустя минут двадцать они сидели в гостиной Жориной квартиры в глубоких креслах. Вокруг собеседников по всем четырем стенам – на стеллажах под потолок и всех полках типовой стенки «Ольховка-3» – книжечки, книги, фолианты. Петр Андреевич рассматривал корешки: писания святых отцов, публицистика, беллетристика, русская и зарубежная классика.

В комнату заглянула хозяйка:

– Сам-то!.. – уважительно повела подбородком в сторону мужа. – В получку, бывало, мешками покупал и еле домой дотаскивал.

– Так, говоришь, писательство «хуже карасина»? – спросил Петр Андреевич, прищурясь.

– Конечно! Как кто начнет писать, – пропал человек. Кому-то из монасей было видение, будто все, что он написал, – плывет в мутной вонючей реке. Вот вам, писателюги!

– А как же писания святых отцов?

– Так они же и учили, что воображение убивает молитву и приводит к прелести. Ни для кого не секрет, что образы – это результат сатанинского воздействия на сознание.

– А как же притчи Евангелия? А самые что ни на есть монашеские книги «Лествица» и «Невидимая брань» – буквально наполнены образами.

– Он меня учить будет! Да я «Лествицу» читал, когда ты еще в ясли ходил!

– Георгий, уймись, – махнула пухлой рукой хозяйка. – Пойдемте, мальчики, осетринки покушаем.

«Мальчики» разгладили морщины, прошлись ладонями по седым вихрам, втянули животы и чинно гуськом последовали к столу. После молитвы и дегустации фирменного семейного блюда Петр сквозь полудрему слушал мелодичный голос:

– Читала ваши рассказы, Петр Андреевич. Очень понравились.

– Ой, баба, прекрати! Его спасать от этой заразы нужно. Ты на чью мельницу льешь, глупая женщина?..

– …Очень понравилось, Петр Андреевич. А особенно тот, что про нашу тяжкую женскую долюшку. Поэтому у меня вопрос, где вы так писать научились?

– Так сразу не вспомнишь… Можно сказать, что писал я всю жизнь, сколько себя помню. А приемы и техника – это от журналистики. Если вы помните, в каждом вузе раньше обязательно имелись университеты культуры. Студентом я был активным, тянул на персональную стипендию, ну и записался в журналисты. И мне там сказочно повезло! Преподавала нам одна из самых замечательных журналисток того времени. Она работала в центральной газете, считалась одной из самых честных и талантливых. Во всяком случае, ее репортажи читались и обсуждались всей страной. Может быть, помните статью о том, как в колхозе за две недели праздников подохли с голоду почти все коровы? Потом в своей статье она задела интересы коррумпированной верхушки и ее сослали в наш институт.

– Знаю ее – жуткий бабель с усами под шнобелем и с «беломориной» в кривых желтых зубах, – кивнул седой головой всезнающий Жора.

– Симпатичная, курносая, и некурящая… Из полусотни курсантов отобрала она троих, в том числе и меня, и стала нас «гонять». Например, дает задание: проникнуть в филармонию и написать репортаж о скандальной рок-группе. Или, скажем, взять интервью у заезжей знаменитости. Ничего, кроме редакционных корочек и нашей молодой дерзости, у нас не имелось. Но проникали как-то и приносили в редакцию к определенному времени свои семьдесят строк. Но самое главное, чему она учила, чтобы материал нес в себе «заряд интереса». Как она говаривала, читателя надо брать за вихор и тащить, тащить от первой строки до последней – и чтобы он, родимый, все дочитал до последней точки на одном дыхании.

– И что же, существуют в этом деле какие-то секреты?

– Он нас учить будет! Да что ты слушаешь, баба, развесила уши!..

– Мужик, уймись! – не повышая голоса, сказала хозяйка. Особенно мягко и даже ласкательно прозвучало «мужик». Пожалуй, только в недрах этой семьи грубоватые «баба» и «мужик» воспринимались, как «любимая» и «любимый».

– Секреты? …Как в любом деле. Например, не менее десятка занятий мы посвятили изучению знаменитых репортажей, очерков, статей. Мы их тщательно анализировали, выявляли главные черты, характерные моменты, основные приемы – вот так и пришли к своей теории «феномена интересного».

– Знаю. Тоже изучал. Он меня учить будет!

– Так что за феномен такой, расскажите, Петр Андреевич!

– Ты меня спроси, баба, я тебе лучше это расскажу!

– Мужик, дашь ты человека послушать?

– Писатель не че-ло-век!!!

– Не обращайте внимания, Петр Андреевич, продолжайте…