Дети света

На минуту наступила немая пауза. Все удивленно посмотрели на возмутителя покоя. Казалось, он сказал что-то страшное и неестественное. О городской суете забыли начисто. Никому не хотелось возвращаться в шум, дым, нервотрепку. Люди глотнули из чистого источника любви. Людям это понравилось. На помощь другу пришел Родион:

— Автобус, Кеша, дело свое сделал. Своим опозданием он нас подружил. Когда его спишут, мы его тут на пьедестале поставим. В знак благодарности. А что касается работы, так при твоем-то могучем интеллекте ты будешь востребован всегда и везде. Впрочем, если хочешь, можешь уехать. Только имей в виду: мы без тебя осиротеем…

— Дядя Кеша, оставайся, — тоненько пропела Таня.

— Мы тебя любим, — прошептала мама Вера, смутившись.

— Парень ты, Иннокентий, капитальный, — пробасил Василий. — Не бойся, я тебе, если хочешь, вот этими руками целый дом с мезонином поставлю. У меня тут друзья разные имеются. Мы тебя в главные инженеры определим. Ты у нас как сыр пошехонский в масле вологодском кататься будешь.

— Правда, Кешенька, как же мы без тебя? Ты нам как родной, — шмыгнула носом Надя, робко поглаживая Иннокентиево костлявое плечо.

— Все! Остаюсь! — грохнул Иннокентий в грудь кулачком и зацвел пунцовым маком.

— Ура! Ура-а-а! Ур-р-ра! — раздалось со всех сторон.

И они пошли в гости к Василию. В его теплый, солидный дом в соснах. Ужинали на веранде у мамы Веры и дочки Танечки. А купались в реке в гостях у Нади.

У костра, поздно ночью, заинтригованный Иннокентий решил попробовать разгадать тайну Родиона. И спросил его прямо, по-мужски:

— Родик, скажи, пожалуйста, дорогой, к чему ты пришел?

— Ко многому, Кеша. Что именно тебя волнует?

— Ты говорил, что искал истину. Ты ее нашел?

— В общих чертах…

— Так в чем смысл жизни?

— В стяжании Духа Святого. Всё.

Сказал он это негромко. Сказал он это просто. Сказал он это кратко. Но услышали все. И не пришлось им спать в ту ночь. И от его слов, несущих свет, расступалась тьма ночи. А люди… Они становились лучше.

Немой

Давно Борис не ездил поездом. А зря. Оказывается, железная дорога — это здорово.

Что такое сидеть за рулем? Это напряжение и внимание. Нужно следить за дорогой, вспоминать, что означают дорожные знаки. А также нелишне приглядывать за соседями по автомобильному стаду, которые только вчера купили права по сходной цене. Никак нельзя позволить им боднуть своего коня в железный бок. Опять же мытари дорожные только и ждут иномарку со столичными номерами, чтобы запустить липкую лапу в твой тугой, как им кажется, кошелек.

А в поезд сел — и всё: ты отдыхаешь. Можно кушать борщ из блестящих металлических судков, закусывая порцию хлебного вина. Желаешь поговорить с пассажирами — пожалуйста. В дороге языки у людей обычно развязываются, и новости можно узнать из первых уст. А если ты молчун и не имеешь потребности с народом общаться, смотри себе в окно и наблюдай, как мимо проплывает огромная, красивейшая в мире страна. На стоянке выйдешь на платформу и спрашиваешь: а что, мать, вишня нынче почем за кулёк? А это что? С чем? И почем? Вернешься в купе, развернешь на местной газетке добычу и… хорошо!

Внезапно Бориса будто в бок ударили. Встал, собрал вещи и пошел к тамбуру.

Сошел на станции. Какой? Он не знал. Таблички с названием здесь не имелось. Да и какая разница? Поставил сумку на асфальт перрона и задышал, занюхал жадными ноздрями. У железной дороги свой запах: тяжелый, как грузовой состав, и басовитый, как гудок тепловоза. Это вам не просто какой-то мазутный дух — но аромат дальних странствий.

Поезд уехал, а на платформе остались двое: Борис и мальчик. Ну, упитанный мужчина, взирающий на мир устойчиво мрачненьким взглядом, с огромным лбом, похожим на римский таран, и короткой стрижкой «а ля рюс бандитэ» — ладно. Вряд ли кого удивит такая внешность. Таких немало. А вот мальчуган… этот — необычный. Сейчас немало бездомных развелось. Кто-то бежит из дома от пьянства и побоев, кто-то ищет приключений. Этот паренек внешне походил на обычного бомжика, но лицо ― с правильными чертами, умное, а в глазах проживало что-то эдакое… Он смотрел на Бориса исподлобья. Взгляд проницательный и спокойный. Кажется, он изучал взрослого, оценивал. Борису и самому стало интересно, может ли вызвать доверие его персона? «Ну-ка, посмотрим!» Подошел и спросил:

— Кушать хочешь?

В ответ — утвердительный кивок головой.

— Ты что, немой?

Снова кивнул: да. Борис промычал «бывает» и оглянулся окрест: а где тут?.. Станция представляла собой одинокую платформу с кирпичным строением типа скворечник для продажи билетов. Может быть, раньше здесь что-то и было, но, видимо, старое разрушили, а новое построить денег не хватило. Во всяком случае, на сегодня — кругом степь с малыми перелесками. Ближайший населенный пункт виднелся на самом горизонте, это километров пять пешком.

— Ладно, пойдем. Что-нибудь придумаем.