Дети войны

Будь готова сражаться. Мысль Мельтиара прозвучала как приказ – словно мы снова оказались на войне и вокруг кипела битва. Мне стало легче. Но не подавай виду.

– Когда лагерь скроется из виду, – сказал он вслух, – я перенесу нас к морю.

Темнота опалила меня, затмила свет и звуки, лишила дыхания на миг – и тут же схлынула. Осталось лишь ее эхо: острое покалывание на коже, горечь на губах, неуловимый вкус боли. Все то, о чем Мельтиар молчал, пока мы шли по пустынной равнине под шелест ветра и крики незнакомых птиц.

Если он чувствует каждого предвестника, знает, когда гаснет каждая звезда, – то что же было с ним на войне? Как он выдержал столько смертей?

Мельтиар мотнул головой, будто отбрасывая мой невысказанный вопрос, и пошел вперед, увлекая меня за собой. Соленый ветер бил в лицо, небо застилали облака, низкие, текучие. Солнце осталось позади, над вытоптанной равниной. К горизонту бежала темная рябь – беспокойное море, такое далекое, будто я смотрела на него с высоты, как птица.

Лишь когда Мельтиар остановился, я поняла, куда перенесла нас темнота.

Земля обрывалась у наших ног, уходила вниз изломами желтых и серых скал. Ни деревца, ни травинки на уступах, лишь ветер и соль, а внизу – мрачный океан, бескрайняя бездна, древний враг.

Мне показалось – скалы стали шаткими, вот-вот уйдут из-под ног, земля предаст меня и небо опрокинется. Борясь с наваждением, я стиснула зубы и поспешно отвела взгляд.

И увидела внизу бухту, где был наш лагерь.

Отсюда можно было различить лишь отмель и знакомые острые скалы, за которыми мы прятали лодки. Но все выглядело таким странным. Ни отблеска огня, ни дыма, ни движения – тишина.

Мельтиар сжал мою ладонь. Его ярость и раскаяние обожгли меня, как темнота, и я поняла, на что он смотрит.

Рифы вздымались из прибоя, словно обглоданные кости, а среди них чернели обломки. Даже с высоты я различила крутой изгиб борта, мачту, похожую на сбитое грозой дерево, черную ткань парусов, зацепившуюся за камни, качающуюся на волнах.

Наш корабль, пересекший бездну, вышедший невредимым из шторма, – стал добычей моря.

Но где те, кто оставался на палубе?

Я обернулась к Мельтиару, но он не встретился со мной взглядом. Стоял неподвижно, смотрел вниз, и чувства, горящие в его ладони, были страшными, как бесконечное падение.

41

Неверное решение.

Я ошибся. Моя вина.

Черные обломки среди пенящихся гребней, след силы войны – моей силы – почти исчезнувший, погребенный под волнами. И голос чужой магии, далекий, но различимый.

Моя вина.

Я должен спуститься вниз, должен узнать, кто убил мой корабль.

Хочу сделать шаг, призвать темноту, но она бьется в моей груди, как в клетке. Хочет повиноваться мне, хочет меня защитить – но не может. Воспоминания встают передо мной, заслоняют небо.

Я пытаюсь сопротивляться – сейчас не время, не время! – но прошлое сияет, ослепляет, давит меня со всех сторон. Говорит: «Ты хотел все помнить. Помни!»

И я помню.

Я помню себя – но едва себя узнаю. Я сокрушен, моя душа кровоточит, она разрезана смертью Амиры, уходом Рэгиля, предательством Лаэнара, прощанием с Арцей. Губы еще помнят ее поцелуй и горечь слез – но Арца далеко, внизу, и я не смог ответить, вернусь ли к ней.

Мои мысли падают сквозь разрывы души, сознание искажено и бессвязно – но я не понимаю этого. Я знаю только одно: моя вина огромна, и мое время кончилось, моя жизнь кончается вместе с ним. И это справедливо.

Но ты победил! Чей-то голос внутри меня – должно быть, мой собственный голос из детства. Ты родился и жил для победы!

Этот голос придает мне сил, и я делаю шаг, покидаю ослепительный свет источника.

Мои старшие звезды ждут меня. Стоят полукругом в сумрачной пещере, отблески звездного сияния текут по волосам и лицам. Цэри, Сэртэнэ, Ильминар, Эйяна и Эрэт ждут меня. Я иду к ним, и каждый шаг дается с трудом – так тяжела моя вина.

Из-за меня – их предвестника – предательство проникло в самое сердце города. Из-за меня отчаяние накрыло самых лучших. Из-за меня все в смятении.

Останавливаюсь, смотрю на обитателей чертогов тайны. Почти не вижу лиц – все расплывается, остаются лишь блики и преломление света. Но даже так – мои старшие звезды прекрасны. Я не хочу умереть без памяти о них.

Я говорю:

– В том, что случилось, – виноват я.

Мгновение тишины, а затем я слышу голос Сэртэнэ:

– Тогда мы будем судить тебя.

Я чувствую сияние источника за спиной, ощущаю тихие прикосновения пещерного ветра. Слушаю тишину – никто не произносит ни слова, но до меня доносится движение беззвучной речи. Сэртэнэ, Эрэт, Ильминар, Эйяна и Цэри молча обсуждают, что делать со мной. Я пытаюсь заглянуть им в глаза, но вижу лишь свет, лишь мерцание звезд.

Я жду. Сердце бьется тяжело и ровно, и от каждого удара душа трескается и крошится все сильнее, осыпается черным песком. Сколько еще она выдержит? Я не могу больше ждать, я говорю:

– Убейте меня здесь, пока я все помню. Прошу вас. Пусть я умру, помня все.

Я заслужил смерть, я знаю это. Но заслужил и память – награду за победу.