Дети войны [СИ]

— Вы меня за это, наверное, прогоните из-под зонта, но лучше уж сказать правду, — заметила она. — Вы производите впечатление человека весьма зашоренного, живущего во вселенной самому себе навязанных законов и правил. Вы упорны в своём нежелании видеть мир за границей ваших собственных представлений о его предпочтительном устройстве, в чём, кстати, похожи с Фридрихом — от того, что эти самые миры не совпадают, я думаю, и ваша вражда. Особенно же плохо для вашего будущего то, что из-за неумения видеть и понимать позиции других людей вам будет очень сложно делать карьеру в Министерстве — вы этого хотите, я вижу, но идти по головам и играть нечестно не собираетесь. А если принять во внимание то, кто вы по роду и сколь громогласно заявляете о своей гордости тем, что сделал ваш отец, вы рискуете навсегда остаться в карьерных низах.

В первый момент Александр опешил. Простота, с которой эта девушка говорила ему, человеку, с которым знакома всего только второй день, в лицо подобные вещи, была чем-то безумно странным, почти неприличным. Но ещё сильнее дезориентировало то, что где-то в глубине души он понимал: она во многом права.

— Что ж, госпожа Ровинская, из-под зонта я вас, конечно, не выгоню, — медленно проговорил он, — но впредь прошу вас не сравнивать меня с Винтерхальтером.

Мария серьёзно кивнула, обещая.

— Значит, вы согласны с тем, что я сказала?

Александр помолчал, глядя на лужи, прежде чем преувеличенно ровно ответить:

— В ваших словах есть правда.

Они как раз подошли к «Летучему кораблю». Стоило молодым людям переступить порог, к ним вышла старая Янина.

— Совсем сдурели — по такому дождю бегать! — заворчала она, оглядывая зонт, который Александр мигом позже развеял, и мокрые подолы их мантий. — Так же и заболеть недолго!.. Идёмте на кухню, я вам чай заварю.

— Благодарю, Янина Елисеевна, — начал было Александр, — однако…

— Никаких «однако», голубчик! — перебила его хозяйка гостиницы. Её жилистые пальцы с длинными ногтями впились в запястье юноши, и Янина потащила его и Марию в сторону кухни.

Спустя пару минут Александр уже, обсушив чарами мантию, сидел за столом, над которым были развешаны пучки различных остро пахнущих трав, и наблюдал за тем, как Янина колдует над самоваром — массивным медным аппаратом, таким же старым, как и его хозяйка. Мария порывалась вначале помочь — кажется, она в этой части гостиницы, закрытой для постояльцев, далеко не в первый раз, — но была решительно усажена старухой на место и теперь поминутно ёрзала на стуле, поглядывая то на хлопочущую хозяйку, то на Александра, старательно удерживавшего на лице безучастное выражение.

Левитировав на стол чашки и тарелку с пряниками, Янина проворчала:

— А ты, Машка, всё с этой макакой возишься?

— Это не макака, Янина Елисеевна, это лемур, — спокойно возразила Мария, ласково поглаживая свернувшееся в неё на коленях животное по голове. — Его зовут Уго, и он очень милый.

Старуха хмыкнула весьма скептично, но требовать вынести лемура из-за стола не стала.

— Вечно тебе всему миру помочь надо… Позвать мальчишку этого, хозяина мартышки? Ты ведь к нему пришла, я понимаю.

— И к нему тоже, — Мария тепло улыбнулась. — Буду вам очень благодарна.

Янина сверкнула в ответ улыбкой (часть зубов у неё оказалась золотыми вставками) и прикрикнула:

— Кузя!

Явившийся домовик в красной в белый горошек наволочке быстро вытер перемазанное чем-то лицо её краем. Это от старухи не укрылось.

— Где измазался, паршивец? — грозно пророкотала она, уперев в бока руки.

Домовик залился румянцем, потупил глаза и в довершение всего шаркнул ножкой.

— Не извольте ругаться, хозяйка. Кузя убирал в комнатах, когда пришли те ведьмочки. Они сказали, что Кузя милый, а одна из них в шутку намазала Кузины щёки чем-то…

— Это румяна! — засмеялась Мария, привстав с места и рассмотрев следы на лице и наволочке эльфа.

— Кто это вздумал румянить моего домовёнка?! — возмутилась Янина — она вновь становилась страшной в гневе старухой. — Какая комната?

— Ч-четырнадцатая, хозяйка…

— Ах эти прохиндейки французские! Вот они сейчас у меня получат!..

Она быстро ушла, стуча каблуками, не забыв прихватить с собой по пути скалку. Мария проводила её взглядом озабоченным, но решила не вмешиваться.

— Кузя, будь добр, — обратилась она к домовику, — позови сюда Диего Фидальго — знаешь его?

— Кузя всех знает! — закивал эльф. — Кузя приведёт друга госпожи Маши!

Когда он исчез с коротким хлопком, Мария поднялась из-за стола, аккуратно посадив на свой стул Уго, и подошла к самовару.

— Вас как будто заколдовали, господин Штайнер, — заметила она, наливая чай. — Чувствуете себя не в своей тарелке?

«Более чем», — подумал Александр, но вслух сказал:

— Лишь удивляюсь, в каких вы с нашей строгой хозяйкой хороших отношениях.