Дети войны [СИ]

— Уважение? — процедил Фридрих. Он полностью развернулся к Лестрейнджу, не намеренный больше терпеть этого напыщенного мальчишку. — Ваш покровитель не считает приемлемым для себя лично вести переговоры с чистокровными континента. Вместо себя он посылает вас, даже не удосужившегося навести чары, чтобы говорить на моём языке — уже одно только это говорит об отсутствии у вас дипломатического потенциала. Отправлять такого человека в место, где присутствуют главы всех влиятельных европейских родов, как минимум недальновидно. Из ситуации я могу сделать заключение: либо мистер Волан-де-Морт не слишком заинтересован в сотрудничестве с чистокровными Европы, либо он банально не подумал о том, чтобы выбрать переговорщика получше. В любом из этих вариантов он не выглядит интересным союзником, — Фридрих легко усмехнулся, наблюдая за тем, как шок и ярость, расцветая, смешиваются на лице Лестрейнджа. — Можете передать это мистеру Волан-де-Морту как мой ответ. Впрочем, если он проявит себя более перспективным партнёром в будущем, мы с удовольствием возобновим взаимодействие. Хорошего вечера, мистер Лестрейндж.

И, обозначив прощание полупоклоном, Фридрих удалился обратно в зал, оставив Лестрейнджа сжимать кулаки и скрипеть зубами от сдерживаемой ярости.

«Наверное, именно так ощущает себя отец», — подумалось Фридриху, когда звуки музыки и болтовни вновь окружили его. Прямолинейность почти до грубости, властность, уверенность в праве громко заявлять о своей позиции, пусть даже она и унижает других — вот черты барона фон Винтерхальтера. Порядком привыкшему за последние пять лет к дипломатичности Фридриху это было пока ещё ново, но чувство… чувство собственного превосходства было отменно приятным.

На душе стало значительно легче, и Фридрих даже нашёл в себе моральные силы во имя соблюдения приличий присоединиться к невесте. И тут же вынужден был внести корректировку в свою характеристику этой девушки: она была ничуть не смазлива — действительно красива, причём редким видом красоты, который Фридриха почему-то тянуло назвать «горной». Холодная, величественно застывшая в чётко выверенной позе, при этом с лучами солнца в волосах и морем зелени в глубоких глазах восхитительно яркого оттенка…

— Ах, дорогие, вы такая красивая пара! — воскликнула мать, умильно глядя на мрачно изучающего Фридриха и отрешённую Арабеллу. — Я так рада! Не могу сдержать слёз!..

— Ну-ну, Дитлинд, дорогая, успокойтесь… — заворковала над ней фрау Кроненберг, и обе удалились к столу с ликёрами и десертом. Проводив их взглядом, Фридрих иронично заметил невесте:

— Прекрасная картина счастливой семьи: родители куда более рады этому союзу, чем мы с вами.

Арабелла одарила его ледяным взглядом и величественно отвернулась, не проронив ни слова. Больше попыток завести с ней разговор Фридрих не предпринимал.

Глава 14

28 июня 1967 года.

Просторный холл сиял чистотой. Из высоких окон по бокам от входной двери лился мягкий дневной свет — это утро в Берлине было замечательно погожим. Резные поручни лестницы, уводившей на верхние этажи, были натёрты до блеска, как и большая потолочная люстра, и настенные светильники, закреплённые на панелях красного дерева. Им здесь и пахло — старым деревом, а ещё плавленым воском и чайными розами.

— Ох, Саша… это просто волшебно! — прошептала Мария, когда голос к ней вернулся. Прижав руки к груди, она медленно, словно не веря в реальность места, прошла через холл к лестнице, замерла у подножья. — Это… точно не сон?

— Не сон, — мягко улыбнулся Александр.

В феврале он продал родовое поместье — слишком много горя, тяжёлых воспоминаний жило в нём, и Александр не хотел начинать свою семейную жизнь в таком несчастливом месте. На вырученные деньги он приобрёл дом в магическом квартале Берлина — старый четырёхэтажный особняк со светло-коричневым фасадом, небольшим садом и обещанием стать именно тем, что молодой семье так отчаянно нужно: собственным гнездом.

Александр и Мария поженились в начале месяца — это была тихая, скромная свадьба в кругу семьи и друзей. Даже Константин Аркадьевич в конце согласился на маленький праздник, хотя первым его предложением было устроить полномасштабное торжество. Но Александр и Мария, поблагодарив его, отказались. Пышности не хотелось. Хотелось просто быть друг с другом и теми, кто дорог.

И вот теперь, вернувшись из двухнедельного путешествия по Франции, Штайнеры начинали новую жизнь. Освоившийся за полгода в должности старшего следователя отдела тяжких преступлений, Александр уверенно организовывал работу младших по званию и продолжал успешно вести собственные дела. Герр Трауб, начальник отдела, выглядел крайне довольным. Более того, не скрывал от Александра своих мыслей: через три-четыре года, когда покинет свой пост, именно Александра он предложит заменой. Глава Управления правопорядка вряд ли выступит против — герр Розенберг и сам признавал, что видит потенциал в Штайнере. Александр с достоинством принимал признание и стремился оставаться лучшим.