Дети взрослым не игрушки

– Меня поразила точность его метафоры. Лишенные рефлексии, жестокие дотракийцы. Как будто бы аутичные и способные лишь к самым примитивным чувствам. Но при соприкосновении с древней кровью Вестероса происходит чудо – рождение любви и верности. Он догадывается: мир больше той эмоциональной пустыни, в которой он вырос и которая по стечению обстоятельств оказалась его семьей… Несмотря на кипение злых страстей, ему хватает ума и силы верить: где-то в этом мире есть все, чего он жаждет…

«Главное – не расхохотаться и не расплакаться! – приказывала я себе. – Дотракийцы и вообще все дикари любят глупо-торжественный стиль: «Иду на вы!»; «Мертвые сраму не имут!»; «Чингачгук все сказал»…»

– Где? – странно-скрипучим голосом спросил Кирилл.

– Только там, где он сам сможет быть любящим и верным. Тогда мир гарантированно ответит. Есть человек, которому он обязан жизнью, и ему сейчас нужна помощь…

Египетские глаза впервые взглянули прямо на меня.

– Бабушка?

«Господи, он и это знает?!»

– Да. Ты жил с ней первые три года своей жизни.

– Я могу к ней пойти жить опять?

– Да. Сейчас она нуждается в помощи и уходе.

– Я могу… – Кир попытался, но не смог сформулировать дальше.

Дверь распахнулась рывком. Вихрастый русоголовый мальчик:

– Я под дверью подслушивал! Он забыл меня! А я – есть! Я всегда хотел старшего брата! А Кир – как будто есть и как будто нет!

– Ой! Рояль в кустах! – удивилась я.

– Я Вова, а не рояль! – возмутился мальчик.

– Теперь ему надо принять решение, – сказала я, глядя за окно. – Проявляться или нет. Есть уже два места – внук и старший брат. Что он решит?

Вова внимательно посмотрел на меня и почесал в затылке.

– Ну ладно Кир. А вы-то почему так странно разговариваете?!

– Анекдот про верблюда знаешь? – огрызнулась я.

– А что тут не странное? – правильно отзеркалил Кир и впервые за все время нашего знакомства улыбнулся.

У меня самую чуточку отлегло от сердца. Все только начиналось. Но появилась надежда.

Жизнь через замочную скважину

Сначала я думала, что оно мне мерещится. Потому что сама я пишу этот текст на большом стационарном компьютере с большим монитором, а в дороге и на работе пользуюсь айпадом. Мой кнопочный телефон, похожий на пудреницу, умеет только звонить. Если мерещится, надо сформулировать рабочую гипотезу и исследовать реальный мир – так меня учили в университете. Поэтому прежде, чем писать этот текст, я отловила вокруг себя 217 детей и подростков от 9 до 16 лет (мне это несложно, я же в детской поликлинике работаю), регулярно пользующихся всякими электронными устройствами и интернетом, и провела небольшой опрос.

Рабочая гипотеза была такова: сегодня дети и подростки в основном пользуются уже не большими стационарными компьютерами и даже не ноутбуками и планшетами, а маленькими гаджетами типа телефонов и коммуникаторов.

Что меня насторожило, кроме моих собственных повседневных и, надо сказать, весьма поверхностных наблюдений? Изменение формулировок родительских жалоб у людей, приходящих ко мне на прием и задающих вопросы на лекциях. Раньше (еще четыре-пять лет назад) они говорили так: «Для него только компьютер и важен»; «Она, как из школы придет, так сразу и уткнется в компьютер, и не оттащишь ее оттуда»; «Вместо того, чтобы погулять или книжку почитать, ему бы только в своем компьютере играть»; «Выключишь компьютер – так он прямо как бешеный делается»; «Друзья к нему приходят – так они и не общаются вовсе, а сидят у экрана и вместе играют».

Как формулируется типичная родительская жалоба сегодня? А вот так: «Ему главное – это его телефон»; «Он с этим своим айфоном прямо спать готов»; «Только отвернешься, а она, вместе того чтобы уроки делать, уже в кнопочки тыкает»; «Если у нее ее телефон отобрать, ей, прямо вот очевидно, совершенно делать нечего, как будто ее мир кончился»; «Подружка пришла, я к ним заглянула, а они сидят рядом, и каждая – в своем телефоне».

Мне это не понравилось. Почему? А потому что, с моей точки зрения, размер имеет значение. Я росла в эпоху, когда в жизнь обычной советской семьи бурно входили телевизоры. Сначала черно-белые, а потом и цветные. Тогдашние СМИ называли телевизор «окном в мир». Вечером, для просмотра фильма, перед телевизором обычно собиралась вся семья. Каналов было всего три, и фактически в 21.30, после программы «Время» («В трудных погодных условиях продолжается сев зерновых в Ставропольском крае…»), с поправкой на часовой пояс, вся огромная страна смотрела одно и то же.

Кстати, детей тогда было принято от телевизора отгонять. Считалось, что много его смотреть – вредно. А может, так оно и было, ибо тогдашние телевизоры излучали весьма и весьма. Говорят, именно тогда (когда телевизор появился практически в каждой комнате и на кухне) из ленинградских-питерских домов практически исчезли клопы и тараканы (якобы не переносили излучения). Лет пятнадцать их не было. Теперь, говорят, возвращаются…