Дети золота, дети песка

– С Ренэйст все хорошо, – говорит он неожиданно на языке Радомира, и, судя по довольной его усмешке, ошарашенный вид ведуна тешит его самолюбие, – и уж ей-то больше повезло, чем тебе. Она просила передать тебе это.

Из складок одежд он вынимает сложенный листок бумаги, протягивая тот ведуну. Радомир смотрит недоверчиво сначала на письмо, затем – на мужчину, выхватывая то из его рук и сжимая в дрожащих пальцах. Бумага слегка намокает, чернила растекаются, и, вновь стерев дрожащей рукой остатки воды с лица, все же разворачивает послание.

Неровным почерком – или, может, неровным он стал после того, как Радомир намочил бумагу? – в нем написано одно-единственное слово.

«Прости».

Прости? Интересно даже, за что извиняется – за то, что бросила его там, на берегу, или за что-то еще? Радомир усмехается против воли, комкает листок и стискивает в ладони, поднимая взгляд на незнакомца. Значит, Ренэйст повезло больше, чем ему. Только вот так ли это на самом деле? Ведун практически уверен в том, что в этом месте можно не говорить о везении.

Им повезло только в том, что они до сих пор живы.

Ворота клетки захлопываются. Им только и остается, что продолжать полагаться на удачу.

Глава 10. Праведный огонь

Не сказать, что плохо живется ей в изящных этих стенах, да только темница – в любом случае темница. Для Ренэйст все это незнакомо, привычные для детей Заката вещи кажутся ей дикими. Да, у луннорожденных есть рабы, но во многом они не пользуются чьей-либо помощью при уходе за собой. Здесь же за Танальдиз практически все делают девушки, которых она называет «наложницами». В большинстве своем они родом из этих мест, но есть и те, кому удалось сбежать из плена луннорожденных, когда проходили они мимо этих мест по пути домой. О детях Луны здесь только слышали, и потому на дочь конунга смотрят, как на диковинного зверя.

Которым она, по сути, и является для них.

Сложнее всего Ренэйст оказывается привыкнуть к одеждам, а если быть точнее, к практически полному их отсутствию. Тонкие ткани, прозрачные и едва ли что-то прикрывающие, доставляют ей невероятный дискомфорт, но от ее собственных вещей при крушении остались лишь лохмотья, потому иных вариантов в любом случае нет. Каждый раз, наблюдая свое отражение, она ощущает себя другим человеком.

И это чувство ей не нравится. Ренэйст словно бы теряет саму себя.

Сестра султана проявляет огромный интерес ко всему, что касается ее народа. Она не оставляет Ренэйст ни во время сна, ни во время приема пищи, и теперь Белолунная знает, каково это – быть старшей сестрой.

– Что означает этот знак?

Ренэйст переводит взгляд на место в тексте, куда указывает Танальдиз. Вдвоем сидят они на тахте, окруженные книгами и древними письменами, в которых только можно найти хоть что-то о детях Севера. С жадностью впитывает Танальдиз все, что рассказывает ей Ренэйст, слушает внимательно и с восторгом, который обычно присущ детям. Даже сейчас она смотрит на нее глазами карими и, кажется, даже не дышит в ожидании ответа.

– Это руна Альгиз, – отвечает Белолунная. – Она знаменует победу и защиту. Позволяет уберечь себя и близких.

– Альгиз, – шепотом повторяет Венценосная, поудобнее укладывая тяжелую книгу на свои колени.

Стоящие по обе стороны от них рабыни обмахивают их веерами, сделанными из павлиньих перьев. Мерное это покачивание создает легкий отголосок прохлады, а звонко поющие птицы в ветвях диковинных деревьев привлекают к себе внимание северянки, заставляют запрокинуть голову. Силится Ренэйст рассмотреть их в пышной листве, да только птицы, пусть и яркие, надежно в ней сокрыты. Никогда до этого не видела Волчица ничего подобного. Лес, что был ей знаком, покоится в объятиях льда, а эти деревья так и источают жизнь. Сколь непривычно такое богатство, кажется оно ей незаслуженным. А вот кто его не заслужил, она или те, кто воздвиг это прекрасное место, она ответить не может.

С подноса, что стоит между ними, Танальдиз подцепляет кусочек фруктов, отправляя его в рот. Сок остается на нижней ее губе, и Ренэйст смотрит на нее в задумчивости, погрузившись в свои мысли. Тяжелые думы уносят ее все дальше от Алтын-Куле, в родной Чертог Зимы. Сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась здесь? Даже представить сложно. Мысли о том, что происходит дома, слишком тревожны и причиняют боль. Ей так и не удается смириться с тем, что для родных своих она умерла. Что не ищут они ее, не ждут, лишь оплакивают и тоскуют, не зная, что не погибла Ренэйст.

Тревожные сны посещают ее все чаще. За все то время, что привезли их с Радомиром в Алтын-Куле, Ренэйст засыпала пятнадцать раз, и как минимум половина из них сопровождалась удушающим страхом. В роду Волка никогда не было вельв, и Даром никто не обладал, так от чего подобным сновидениям изводить ее? Ренэйст все ищет причину, но снова и снова сталкивается во снах с самым сильным своим страхом.