Читаем Детишки в доме на холме полностью

Детишки в доме на холме

На последнем, самом важном этапе, от которого напрямую зависит успех эксперимента, необходимо остановить сердце пациента с помощью электрического разряда или путем введения больших доз лекарств, способных спровоцировать сердечный приступ.

После этого экспериментатор должен вновь запустить сердце с помощью электроимпульсной терапии или вручную.

Этот феномен – смерть и последующая реанимация – известен человечеству уже несколько тысячелетий. Во всех культурах существуют легенды о тех, кто прошел путем, ведущим в царство мертвых, и сумел вернуться обратно. И это – величайшая физическая и символическая трансформация, которую способно претерпеть человеческое тело.

Разумеется, вернуть пациента к жизни можно с помощью дефибриллятора или сердечно-легочной реанимации. Я предпочитаю прямой массаж сердца. Для этого я кладу извлеченное из грудной клетки сердце на левую ладонь, правую помещаю на его заднюю поверхность и начинаю сжимать с частотой около ста раз в минуту. При этом сердце должно оставаться в горизонтальном положении.

Когда сердце у меня в руках начинает сокращаться самостоятельно, я возвращаю его в грудную полость.

Это и есть момент перехода на новый, высший уровень, и не только для пациента, но и для меня.

Я дарю пациенту новую жизнь. Теперь он может начать сначала.

Доктор Хатчинс говорит – это все равно что брать на себя роль Бога.

Но я не согласна.

Я исполняю лишь роль Его благодеющей десницы.

Чудовище

– 21 августа 2019 г. —

Я явилась из чрева змеи. Прилетела с обратной стороны Луны. Вырвалась из бабушкиного дистиллятора вместе с парами можжевельника, сивушного масла, кориандра и фиалкового корня. На твоем языке я неизменно оставляю горьковатый привкус.

Я – яд.

«Я есть», – сказал я…

Я – электричество, разлитое в воздухе перед грозой. Я – молния, заточенная в стеклянной бутылке.

Я – раненый и исцеленный кролик.

Я – одиночество дождя, который стучит по оконным стеклам. Я – маленькая девочка, которая глядит из этого окна и мечтает о подруге, о сестре, с которой она могла бы поделиться своими секретами.

А еще я одна из Темплтонов. У меня в роду длинная череда наследственных алкоголиков, слабоумных, уголовников.

Низших.

Меня создали голоса богов – старых и новых. Голос Нила Даймонда с потрескивающих старых пластинок. Я – Брат Лав. Я – чудовище из старых черно-белых фильмов. Я – мышь в морилке и, одновременно, та, кто сажает их туда, и я же – ватный тампон, смоченный хлороформом. Я – скрип металлических колес, внутри которых бесконечно кружа́т лабораторные крысы.

Колесо жизни. Колесо созидания.

Колесо, в котором можно бежать очень быстро и все равно оставаться в клетке.

О клетках и замка́х мне известно многое.

Но мне известно и то, как освободиться.

Я – дитя Приюта на Холме.

Я явилась из темной и сырой комнаты в Цоколе-западном, где меня привязывали к кровати, чтобы пропустить через голову стопятидесятивольтовый разряд. Я умерла и вернулась к жизни.

У тебя хорошее сердце, Виолетта Хилдрет…

«Хорошее» значит «здоровое». Крепкое.

Иначе я не смогла бы побывать на другой стороне и вернуться.

Ты помнишь? Ты что-нибудь помнишь?

О да, я помню! Я помню все, чему учила меня бабушка. Помню ее ложь. Помню выдуманную жизнь, которую она мне подарила: выдуманных родителей, которых на самом деле никогда не было, автомобильную аварию, в которой никто не погибал, брата, который на самом деле не был мне даже родственником.

Она учила меня, как называются на латыни части человеческого тела от самой маленькой клеточки до самого большого органа (оказывается, наш самый большой орган – это кожа). Она учила меня запоминать научные названия вещей, которые мы видим каждый день: клена в углу сада (Acer saccharum), мыши (Mus muscilus), можжевельника (Juniperus communis), учила набирать в шприц лекарство, делать хирургический разрез, накладывать швы.

И это она научила меня пользоваться морилкой, чтобы избавлять от мучений больных животных.

Она научила меня быть Богиней Грызунов.

Научила высоко держать голову.

Ты очень талантлива, Виолетта Хилдрет. Ты – особенная.

А еще она учила меня жить среди людей – жить так, чтобы никто не разглядел во мне спрятавшееся чудовище.