Децема 2

— А вот тут ты ошибаешься, — обманчиво мягко произносит парень, присаживаясь на корточки, чтобы заглянуть мне в лицо. — Ты главного не знаешь. Почему, как ты думаешь, он не хочет тебе зла? На кой черт ему вообще понадобилось доставать тебя оттуда? — Я молчу, недоумевая. — Посуди сам, зачем ему ты? Даже при всей своей неприязни я понимаю, что он справляется с кланом отлично и в одиночку. Ему не нужен начальник, он сам себе хозяин. Пара несложных манипуляций, и Синедрион признал бы его главой Децемы.

— Потому что его босс — я, и я всё ещё жив, — в моём голосе нет должной уверенности. — Он давал присягу... Дис — человек слова, потому...

— И что с того? Насколько мне известно, в присяге нет пункта, по которому подчиненный должен устраивать побег для своего босса и идти против закона.

— Теоретически, он закона не нарушал...

— Какая разница? Я лишь пытаюсь сказать, что его поступки, связанные с тобой, противоречат твоей вере в его рассудительность и здравомыслие. Мудрее с его стороны было бы оставить всё как есть, а не подвергать риску и огромным растратам весь клан. Ты ведь и сам задумывался над этим, я прав? Что в тебе есть такого особенного, без чего он не может обойтись в управлении кланом?

Правильный ответ — ничего. Дис самодостаточен, ему не нужен господин и не нужны помощники в управлении Децемой, к тому же я в нынешнем состоянии не мог называться ни последним, ни уж тем более первым.

Верить в то, что он возится со мной по доброте душевной, абсурдно.

— К чему ты клонишь?

Выпрямившись, Чери выдержал драматичную паузу, после чего указал на бездушное, но еще живое женское тело.

— Ты здесь лишь потому, что твой обожаемый Дис до смерти, безумно и безнадежно влюблен в неё. Он чокнулся на этой почве, ясно? Не нужно его идеализировать. Он не герой. Он просто конченый эгоист, одержимый собственник.

Молчание.

— А... — вздыхаю я утомленно. — Это всё твой недописанный роман, да?

Чери неискренне смеётся, качая головой, словно пораженный моей наивностью.

— Да ты же его совершенно не знаешь, Алекс. За все то время, что ты здесь провел, вам хоть раз удалось поговорить "по душам"?

— Видимо, тебе удалось, раз ты так уверен в своих доводах.

— А это не доводы. Я это знаю. Потому что я встречался с твоим Дисом. — Я вскидываю на него нахмуренный взгляд. — Я уже был здесь. В этом самом особняке.

— Да? И что ты здесь делал?

Он отмахнулся.

— Просто сопровождал брата. Не важно.

— Ну конечно.

— Какая разница, что я здесь делал? Я лишь пытаюсь объяснить тебе, что твоя основная ценность для Диса — способность вдохнуть жизнь в это самое тело. Вернуть ему его женщину. Вот и всё. Понимаешь? Ему ничего больше от тебя не нужно.

— Ох, черт, только не продолжай... меня сейчас стошнит...

Но он беспощаден.

— Понимаю, ты мечтал о другом. Насочинял небось нечто героическое, грандиозное. Думал, что совсем скоро твоя жизнь станет одним сплошным славным подвигом. На самом же деле, променяв свое нынешнее тело на это, ты станешь не полноправным боссом Децемы, а любовницей Диса.

— Твою мать, Чери...

— Не знаю, может ты не против, и я зря тут распинаюсь...

— Я тебе сейчас врежу, честное слово.

— Не веришь мне — пойди, спроси у него. Ну?

— Ты совсем свихнулся? Как ты себе это представляешь? Да у меня язык не повернется... как ты вообще мог до такого...

— Потому что это правда, — перебивает меня резко Чери. — И глубоко в душе ты тоже это знаешь. Что, никогда о подобном не думал? Трудновато представить себя в подобной ипостаси? — Не просто трудновато. Невозможно. Нереально. Отвратительно. — Но ведь ты был женщиной когда-то, разве это не естественно?

— Я уже говорил, что сейчас тебе врежу? — хриплю я, выуживая из кармана усовершенствованный доком ингалятор, хотя и понимаю, что от эмоции, отравившей кровь, еще не придумали лекарства. Едва ли стоило давать шанс средству от астмы.

— Если ты согласишься на это, дороги назад уже не будет... — продолжил тихо Чери, разглядывая мертвенно бледное лицо женщины. — Ты действительно умрешь, Алекс. И возродишься совершенно другим человеком. То, что кажется тебе важным сейчас, потеряет всякий смысл. И наоборот: то, что тебя сейчас совершенно не волнует, приобретет невероятную значимость. А мне придется уйти и поставить точку в нашей дружбе.

В наступившей тишине я против воли думал о весьма правдоподобном бреде, которым меня накормил Чери, и испытывал при этом едва ли не физическую боль. Перспектива потери единственного лучшего друга и резкой смены собственного статуса отнюдь не внушали оптимизма.

— Я тебя ненавижу, ясно тебе? — ворчу я недовольно, глядя на ингалятор в своей руке. — Теперь мне точно заснуть не удастся. Никогда в жизни.

3 глава.

Последние мои слова — сознательная ложь. Неодолимая усталость обрушилась на меня, стоило только Чери поделиться своими тревогами, потому уже час спустя я упивался желанным забвением, лежа на кровати в своей комнате, походя при этом скорее на наркомана, получившего "дозу".