Детское время

Потом речь зашла о более интересных для меня вещах Дамблдор, спрашивал, как я расту, как проявляется стихийная магия, и всё такое. Мама с папой лучась от гордости и перебивая друг друга стали рассказывать о моих достижениях. Я понял, что мне вполне доступна магия. Кроме случая с той аппарацией, которая вовсе не была аппарацией, я время от времени левитировал предметы, устраивал шум, перекрашивал игрушки в разные цвета и вообще я жутко талантливый.

Слушая всё это, я решил, что попробую колдовать.

— Смотрите, как внимательно он слушает! – умилился Дамблдор.

— О, — улыбнулась мама, — ему нравится звук голосов.

Ага. Особенно если эти голоса сообщают нужную мне информацию.

— Он еще ничего не говорит?

— Нет, что вы, директор, ему еще рано! Но он постоянно что‑то лопочет, как будто говорит на своем языке.

— А! Дя! Ба! – серьёзно подтвердил я слова мамы.

Взрослые рассмеялись.

Дни проходили довольно однообразно. От скуки я изводил родителей, наслаждаясь, что вокруг меня постоянно хлопочут, со мной играют и вообще я всеобщий любимец. Однажды у нас в гостях побывали Лонгботтомы. Пока наши родители пили чай, мы с Невиллом забрались под стол. Он играл с какой‑то бесформенной игрушкой, а я подслушивал, о чем говорят Френк и мой папа. Разговор наших мам был бессмыслен, так как в основном сводился к количеству наших с Невиллом зубов, молочным кашам и сну.

Колдовать направленно у меня не получалось. Однажды я разбил четыре тарелки, перекрасил папины туфли в зелёный цвет и сжёг кухонное полотенце. И хотя все это произошло случайно, я не терял надежды.

В конце марта, когда мне исполнилось восемь месяцев, я мог похвастаться наличием у себя шести зубов (на два больше чем у Невилла, к великой радости моей мамы). К нам заглянули Сириус, Ремус и Питер, и еще какие- то люди. Я их не знал, но понял, что это тоже члены Ордена Феникса.

Сириус принёс мне новые игрушки. Оленя, щенка, волчонка и крысенка. Я намёк понял и в свою очередь весь вечер намекал моим взрослым, как мне не нравится крыса. Что я только не делал! В результате Сириус догадался, о моих чувствах к грызунам, но, как мне показалось, должных выводов из этого он не сделал даже он. А олень мне понравился. Его рога очень удобно грызть.

В поисках информации я однажды снова чуть не спалился. Дело было так: мама готовила что‑то на кухне, а я сидел с папой в гостиной. Папа немного задремал в кресле, наверное, я мешал ему спать ночью, а я сидел на ковре, никого не трогал, грыз шахматного коня, пока мама не видит. И вдруг в приоткрытую дверь заметил, что на кухонном столе лежит развернутый номер «Ежедневного Пророка». Если честно, я планировал потихоньку его стянуть со стола и уползти обратно в гостиную. Но потом мне удалось забраться на стул на кухне, и я уперевшись в него ногами, улёгся пузом на стол и стал читать.

Мама в это время лепила что‑то из теста, повернувшись ко мне спиной, напевала какую‑то мелодию и меня не видела.

Видели бы вы, какое у неё было выражение лица, когда она обернулась! Мне пришлось в срочном порядке тянуть страницу в рот. Вроде бы никто ничего не заподозрил.

Глава 4

В общем, понятно мне всё с Волдемортом. На данный момент всё, что он делает: это пытается сказать всему миру, мол, посмотрите и увидьте, какой я злой и страшный! Ради этого он время от времени убивает невинных магглов. Это просто тактика запугивания. Я слушал, о чём говорили взрослые, и думал, что у Волдеморта тоже не все так гладко в его нелёгкой деятельности. Видимо, в том моем мире, который я нечаянно стёр, Волдеморт, после неудачной попытки заавадить меня несколько пересмотрел свои методы. Сейчас же он топорно пользовался тремя Непростительными – и точка! Авада, Круцио, Империо… Империо, Авада, Круцио… А Метки? Они появляются над домами то зелёные, то черные, то серые, а однажды даже появилась красная. А потом весь Орден Феникса сидит и пытается разгадать, что это значит. Анализирует, все ситуации, может, черные выпускает сам Волдеморт, а зелёные его подопечные? Или наоборот?

Я вот сижу под столом в гостиной, слушаю это всё (на этот раз Орден думает у нас дома), и мне смешно.

Ага. А серые достаются провинившимся подопечным. Люди, всё просто! Волдеморт не может определиться с цветовой гаммой!

— Во! Мо! Мо!

Упс. Я это вслух сказал.

Сверху сразу же становится тихо. Скатерть ползёт вверх, и я честными глазами смотрю на папу.

— Гарри.

— Га?..

— Ты опять прячешься под столом? Ты же должен спать!

Ну да, должен. Просто мама уснула, мне стало скучно, и я незаметно пробрался сюда.

— Иди‑ка сюда!

Папа вытягивает меня из моего укрытия. Все смеются.

— Пойдём, я отнесу тебя в кроватку, — говорит папа, и я начинаю брыкаться.

Не хочу я ни в какую кроватку! Почему чуть что, так сразу в кроватку?! Это что – наказание такое?!

Я понимаю, что если хочу остаться, должен совершить сейчас какой‑нибудь подвиг. Я набираю в лёгкие побольше воздуха, зажмуриваю глаза. Ну, же! У меня должно получиться!

— Па! Па!

— Что? – папа останавливается.

— Он сказал: «папа»! – объявляет Сириус.

Я закрепляю эффект.

— Па–па! Па–па! Па! Па! Па!