Детство Ивана Грозного

Ваня и вправду стал разбираться во многом куда лучше своих сверстников. Теперь он не скучал на троне, а сидел напряженный, как струна, вслушивался в разговоры бояр, не ждал объяснений Овчины — сам его спрашивал и с трудом, еще по-детски, начинал понимать азы управления государством.

Война с Литвой затянулась, мальчику уже шел седьмой год. Каждое утро он просыпался с мыслью о победе над Сигизмундом, но с некоторых пор ему особенно ненавистны стали татары, которые совершали набеги то со стороны Казани, то Крыма. Не будь их, никудышный полководец и престарелый правитель Литвы давно был бы разбит наголову.

К Ване приставили учителя-дьячка. Он обучал его не только грамоте, но и истории Руси. Ваня узнал, что сто лет назад всесильный владыка Золотой Орды хан Батый изгнал из своего царства братьев, претендовавших на его престол. Один обосновался в Крыму, другой в Казани. Один с юга, другой — с востока стали делать набеги на Русь, жгли селения, а жителей угоняли в рабство или убивали. Особенно допекал державу казанский владыка Улу-Махмет, ведь его царство было совсем рядом с Московией. Тяжело жилось и коренным жителям — камским болгарам, мордве, чувашам, черемисам. Они искали защиты у Московии, но уж больно много у ней было врагов, и собрать все воинство на востоке, чтобы разом покончить с казанцами, не удавалось. Однажды даже ванин прадед Василий Темный попал к ним в плен и был освобожден только за громадный выкуп.

Теперь княгиня Елена и мамка Аграфена потчевали своего любимца не сказками, а былинами о набегах татар, подлинными рассказами об их коварстве и жестокости. Приглашали слепцов-песенников, они воскрешали перед мальчиком седую старину и подвиги предков. За власть и богатство татары готовы были перерезать глотку даже родной матери, их жестокость и мстительность не знала пределов.

У Вани была прекрасная память, в его голове с первого раза запечатлевалось все напетое и рассказанное, а оно прямо-таки сливалось с сегодняшним днем: вот передрались между собой в Крыму хан Саиб-Гирей и его младший брат царевич Ислам. И все из-за Руси! Завидуя хану, который получил богатые подарки от Сигизмунда за набеги на Русь, Ислам объявил себя царем и сверг хана. Лишившись трона, Саиб-Гирей грозился расправиться с мятежником с помощью турецкого султана. А Ислам не терял времени даром: ссылаясь на прежнюю дружбу с покойным ваниным отцом, который якобы отказал ему перед смертью половину своей казны, Ислам за безопасность южных русских границ требовал себе пушки и денежный дар, во много раз превышавший тот, что дал Сигизмунд старшему брату Ислама. Ни за что ни про что бросить такой откуп неверным бояре и не мыслили, но от имени великого князя Ивана Четвертого послали в Крым заверения в любви и обещание собрать затребованное. Правда, просили подождать, когда казна, опустошенная войной, наполнится… В общем, после дождичка в четверг.

И тут на востоке зашевелились казанские татары. Из сторожевого пограничного городка Касимова, что на Оке, дошли слухи: убит Джан Али-хан — Еналей, как его попросту звали в Москве. Сестра его предшественника Магомет-Амина царевна Горшадна, напоив стражу, пробралась ночью в спальню Еналея и, выполняя закон кровной мести, перерезала ему горло. Казанцы осуждали не Горшадну, а Еналея: надо было вовремя убить царевну, чтобы некому было мстить за брата, и не забывать неписаного закона «око за око, зуб за зуб».

В свое время Москва помогла Еналею утвердиться на троне и тем обеспечила себе мир на востоке. Между влиятельными казанцами постоянно шла борьба за власть: одна группировка стояла за союз с Москвой, другая — с Крымом. Сейчас победили крымчане и пригласили на трон, обагренный кровью Еналея, крымского царевича Сафа-Гирея, брата давнего врага Руси, отвергнутого Москвою хана Магомет-Амина.

Теперь жди беды! Новые хозяева Казани начнут разорять пограничные русские города: Нижний Новгород, Городец, Вольск, Касимов и их посады, рекой польется христианская кровь.

Слухи скоро подтвердились бежавшими из-под стражи казаками, которых споила Горшадна, а также Городецкими и касимовскими татарами. Но они принесли и добрую весть: половина царства казанского не поддержала Сафа-Гирея. Многих больше устраивала Москва, что лежит под боком и на подарки более щедра, чем Крым, обнищавший от постоянных раздоров своих ханов. Эта вторая половина — мурзы[26] со своим войском сотен в пять наездников — не желала сажать на трон чужака Сафа-Гирея. Она выдвинула своего казанца Шигалея. Правда, в последние годы жизни Василия Третьего Шигалей был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь за то, что позавидовал московскому ставленнику и своему брату Еналею и замыслил его сбросить, вступив в сговор с астраханцами и ногайцами. Но теперь это дело прошлое, Еналей дал промашку и поплатился жизнью. Тайные послы, присланные к нынешнему главе московского правительства боярину Овчине от казанцев, недовольных Сафа-Гиреем, просили простить и помиловать Шигалея, взять его под свое покровительство и посадить на казанский трон.