Детство Ивана Грозного

Ведь они не умерли, их увели судить в митрополичьи покои — так боярин Василий Шуйский сказал. Надо пойти к митрополиту, он должен знать, куда делись брат и сестра.

На другой день после ранней заутрени в Успенском соборе Ваня дождался выхода из алтаря митрополита Даниила и прямо спросил, где же Аграфена Челяднина и князь Овчина Телепнев-Оболенский, которых бояре увели судить на его подворье.

Митрополит сам слушал «тронную» речь Василия Шуйского и знал о дворцовом перевороте. Из далекого Каргопольского монастыря ему сообщили, что туда привезли Аграфену Челяднину, постригли и от имени великого князя велели держать в черном теле. Даниил знаком был с суровым уставом этого монастыря и понимал, что Ванина мамка там долго не заживется. А ее брат тем более, потому что за четыре года правления великой княгини Елены он намозолил глаза более знатным и родовитым боярам своей близостью к великокняжеской семье. Ходили слухи, будто бросили Овчину в подземелье у Рисположеских ворот[37] закованным, без еды и питья, да так и забыли. А на днях извлекли на свет божий почти разложившийся труп с изгрызенными до костей руками.

Но разве можно сказать об этом ребенку, круглому сироте, недавно похоронившему мать?

— Нет, государь, я ничего о них не знаю, и о суде тоже. Но пойдем ко мне. У меня большая библиотека, там обо всем и потолкуем.

Обняв мальчика за плечи, он повел его на свое подворье, распахнул дверь в горницу, где до самого потолка на полках стояли книга в тяжелых кожаных и деревянных переплетах с узорно коваными медными застежками. Здесь были и священное писание, и церковная история, и творения отцов церкви, римская и русская истории, переписанные руками лучших каллиграфов разных времен и народов.

— Неужели, святой отец, вы прочитали все это? — оробев, спросил мальчик: он никогда в жизни не видел такого множества книг.

— Прочитал и даже наизусть знаю многие, особенно священные и те, что касаются истории церкви. Ведь я назначен первосвятителем русского народа и должен радеть о чистоте его духовной жизни. А твое дело, государь, заботиться о богатстве и процветании, о благополучии Руси и потому тебе следует знать еще больше: кроме священных книг — историю своего и всех соседних народов, с которыми приходится торговать, а в трудные годы и воевать.

— Да разве я смогу?!

— Сможешь, у тебя еще вся жизнь впереди. Но для этого надо много учиться, слушать учителей, выполнять их задания.

— Я учителей-то слушаюсь, а вот меня, великого князя, никто не слушает, а бояре так те даже обманывают и насмехаются надо мною!

И полились слова рекой, мешаясь со слезами. Все свои беды после смерти матери вспомнил Ваня. Митрополит не прерывал его, кивал седой головой да гладил по голове морщинистой легкой рукой. Наконец, когда мальчик выговорился, сказал:

— Терпи, чадо! Апостол Павел писал в своем послании галатам[38]: «Наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба. Он подчинен управителям и наставникам до срока, отцом назначенного». Тебе в августе восемь годков сравняется. А отец твой, великий князь Василий Иванович в свой смертный час велел боярам опекать тебя до пятнадцати лет. Терпи, чадо! Господь наш Иисус Христос терпел и нам велел. А государям — тем паче. Учись усердно, вникай в слово Божие и всякую обиду и страдание принимай, как учение. Ведь чтобы править народом, государю надо знать его душу, его боли и беды и самому их прочувствовать. Только тогда будешь править мудро и справедливо. Терпи, еще придет твой час!

Неудавшийся заговор

Обласкав и накормив Ваню, митрополит в тот же день послал служку к братьям Бельским и дьяку Федору Мишурину с просьбой посетить его подворье. Их связывала давняя дружба, но особенно она окрепла с тех пор, как Василий Шуйский открыто, не считаясь с мнением ни думских бояр, ни митрополита, объявил себя главой правления, приравняв себя тем самым к юному великому князю.

Даниил догадывался, что Шуйский давно готовился к этому триумфу своей жизни, ради него, далеко перевалив пятый десяток, женился на двоюродной сестре Вани, совсем еще девочке Анастасии, годившейся мужу во внучки. Пограбив казну и поселившись на московском подворье Старицкого князя Андрея, Василий Шуйский изо дня в день праздновал со своими приспешниками победу за победой, тем или иным способом отправляя на тот свет всех, кто окружал юного государя, пока тот не остался один, как перст. И вот наконец прямо на глазах сироты растащили наследство, оставленное ему родителями!.. Сколько же можно сносить издевательство и насмешки над государем-ребенком? Доколе терпеть чванство неотесанного вояки? Ему бы сейчас защищать границы от литовцев, а он травит и гноит в тюрьмах лучших людей Москвы, сажает своих ставленников по всей Руси!