Детство Ивана Грозного

Капля камень точит. Если не предостеречь, Ваня в конце концов поверит и пойдет у них на поводу. А могут и сгубить где-нибудь в глухом лесу: «паденье с кручи», «случайная пуля», и концов не найдешь!

Надо было прежде всего окружать государя верными и честными слугами. Елико возможно воспитывать в нем доброту и сострадание, а тем временем собирать вокруг сторонников. Пора положить конец бесчинству Андрея Шуйского: именно от него можно ждать коварных непредсказуемых действий против юного венценосца вплоть до отравления и убийства. Остальные Шуйские — только слепые исполнители приказов Андрея, без него они тотчас разбегутся по углам. Некоторые, вроде мамки Евдокии, явно не любят «хозяина» и, если бы не узы родства и не угрозы, давно бы покинули его. Если действовать средствами самого первобоярина, то много людей и не понадобится: заманить его в ловушку и заковать, как сам он это делал много раз!

Друзья наметили будущих сподвижников: князя Федора Михайловича Мстиславского, близкого советника покойного Ваниного отца, и его родича Ивана Дмитриевича Мстиславского; князей Горбатого, Хованского, Ивана Кубенского, Михаила Курбского, братьев Курлятевых, Ховриных-Головиных, Захарьиных-Юрьевых, дальнего родственника Бельских Якова Бельского, бояр Юрьева и Сабурова; Челядниных — родственников погибших Ивана Овчины и Аграфены; Фединых родственников Илью и Матвея Воронцовых. Скрепя сердце, в число сторонников включили и братьев Глинских, хотя они дурно влияли на племянника. Не забыли даже духовника юного государя Федора Бармина: он не любил Макария, считая, что тот перебежал ему дорогу к первосвятительству, зато люто ненавидел Андрея Шуйского, и это было главным.

В общем, в числе будущих участников заговора оказались люди самые разномастные по происхождению, взглядам и характерам. Каждого надо бы проверить, с каждым побеседовать на свой манер. А это требовало осторожности и времени.

Заговорщики загодя распределили роли в предстоящем деле. Митрополиту поручили главное: расположить к себе юного венценосца и сделать все, чтобы оторвать его от тлетворного влияния Шуйских и братьев Глинских. Все остальное гости взяли на себя: нельзя было подставлять первосвятителя под подозрение Андрея Шуйского. Уничтожив двух предшественников Макария, тот, не откладывая, покончил бы и с ним.

Новые друзья

Как только Ваня крепко встал на ноги — сразу пошел к митрополиту. Макарий совершал утренний прием посетителей, и мальчик, как и при Иоасафе, остался в библиотеке. Первосвятитель не мешал ему, а в обед пригласил разделить с ним трапезу и незаметно разговорил.

Ваня был уже немного знаком с его трудами, восхищался обширными познаниями митрополита, а сейчас был очарован его простой и образной речью, рассказом о новгородцах, которым он посвятил почти всю жизнь.

— Зачем же ты покинул их, святой отец? — робко спросил Ваня и, покраснев, но не сводя твердого взгляда со старца, закончил:

— Неужели только ради митрополичьего места? Но ведь отца Иоасафа все здесь так любили!

— Не ради места, а ради тебя, государь. Игумена Иоасафа я сам выдвинул на пост митрополита. В Новгород за мной прислали Шуйские. Заявили, что ты недоволен митрополитом и требуешь его замены. Вот я и поехал, чтобы разобраться, и вскоре понял, что все это ложь, но не успел оглянуться — как его чуть не забили до смерти и сослали в Кирилло-Белозерский монастырь. На другой день меня прямо под стражей заставили справлять службу, а святителей — избрать митрополитом. Ты, государь, тогда тоже под стражей в церкви стоял почти без памяти, но Андрей Шуйский нарочно выставил нас напоказ всему народу, чтоб казалось, будто мы одобряем его разбой и душегубство.

— Я немного помню, как меня под руки тогда держали! — с гневом подтвердил Ваня.

— Не волнуйся, это уже в прошлом, — Макарий погладил мальчика по дрогнувшим плечам. — Надо думать о будущем, о святой Руси, о русском человеке. Даже если он сир, нищ и слаб, но он твой соплеменник! Бог поручил мне заботиться о его душе, а тебе, государь, — о его благополучии. Нельзя русского человека топтать и увечить, как, впрочем, нельзя мучить даже бессловесное, но живое создание.

Ваня понял намек и низко опустил голову.

— Ладно, чадо, надеюсь, это тоже в прошлом и больше никогда не повторится, — добавил Макарий и, благословив отрока, отпустил домой: за окном уже поблекли краски, наступал ранний осенний вечер.

Первая задушевная беседа не прошла бесследно: Ваня перестал бить животных и устраивать конные скачки на улицах. При виде Андрея Шуйского мрачнел и отворачивался, всем своим видом показывая ненависть к нему. Это было опасно, и Макарию волей-неволей приходилось учить мальчика притворству, противному канонам христианского поведения.

— Представь себе, что ты живешь во времена Батыя, когда русская земля стонала от насилия татар. И вот тебе приходится, чтобы облегчить жизнь своего народа, везти Батыю дань и льстиво улыбаться, только бы хоть на время он прекратил резать и полонять русичей и жечь их дома. Но за это время ты копишь силы, чтобы сбросить тяжкое иго…