Детство комика. Хочу домой!

Юха стоял у окна и смотрел на фейерверк. Он был в одной пижаме и босиком, но Ритва обнимала его, так что ему было совсем не холодно. Ракеты взрывались искрящимся дождем красных и зеленых звезд, но больше всего Юхе запомнилась Ритва, такая она была радостная и будто чего-то ждала. Напевая, она прижимала его к себе. Иногда, когда в небе вспыхивал особенно красивый огненный фонтан, она восторженно вскрикивала.

— С Новым годом, милый! — прошептала она на ухо Юхе. — Семидесятый год наступил, новое десятилетие.

— Пользуйся случаем, — рассмеялся Бенгт, гладя Юху по голове, — все семидесятые ты ребенок. Потом детство уже не вернешь.

Если бы Юха был старше, если бы он понимал, что папа имел в виду, он бы, наверное, испугался, но тогда это показалось прекрасным: он будет ребенком целую вечность!

На блюде лежала горка «Реми».

Ритва позволила Юхе брать сколько хочется. Это была воистину волшебная ночь.

«Реми» было самым вкусным из всего, что пробовал Юха. «Реми» — шоколадное печенье с мятной начинкой. В каждой упаковке по двенадцать печеньиц, упаковка стоила три кроны. Ровно три кроны в неделю Юха получал на карманные расходы. Двенадцать печеньиц съедались за десять минут.

Ровно три кроны стоил и билет на дневной киносеанс в Тэбю[3]. «Тарзан и голубая богиня», «Вручение Оскара» Уолта Диснея, «Ястреб» и «Кровавый Капитан».

Все было так точно рассчитано. Ровно три кроны. Разве можно было сомневаться в существовании Бога, если его мысль озаряла все вокруг?

Тело Ритвы приятно согревало. Юха привалился к нему, уткнувшись в большую мягкую грудь. Последнее печеньице «Реми» таяло во рту. Теперь можно было закрыть глаза и заснуть — за минуту до того, как мир зашевелится, задвигается и проснется.

4

Зимний вечер в пригороде. Синеющее небо над лесами, виллами и рядами домов. Космос нависает над всем — отсюда и до бесконечности. Спутник одиноко ползет по дуге среди звезд. На юге розовеет горизонт: Стокгольм озаряет ночь. Если сидеть совсем тихо, то можно даже услышать далекий гул автомобилей.

Но здесь все почти как в деревне. Сквозь просветы в деревьях видно виллы в низине, где уютно и тепло мерцают окна, а в некоторых садах — и замерзшие яблони, украшенные гирляндами. Снег нетронутым толстым слоем лежит на земле.

Юхе одиннадцать лет, скоро двенадцать. Он лежит на поляне и хлопает руками и ногами по снегу. Хоть он и лежит прямо на снегу, ему тепло и сухо, ведь на нем много одежды. От шапки чешется лоб. Из носа течет. Юха утирает сопли варежкой, застывшей от снега. Сквозь ветки деревьев видно звезды. Они отражаются в его глазах.

Юха делает «ангела» в снегу.

Но, поднявшись и стряхнув с одежды снег, Юха смотрит на свое произведение и разочарованно признает, что оно совсем не похоже на ангела.

Нет, не похоже на ангела. Скорее на след ангела. Как будто ангел, спустившийся на землю, поднялся и ушел и теперь выжидает где-то поблизости.

И только Юха это подумал, как из леса доносится звук Юха вздрагивает.

Хрустнула ветка? Но Юха знает, что ветки ломаются оттого, что кто-то на них наступает.

Слышно же, как что-то трещит, что-то движется, что-то прямо-таки дышит?

И только он успевает об этом подумать, как неподалеку отчетливо раздается неприятный треск что-то неведомое прячется среди деревьев; Юха слышит, как кто-то движется и тяжело дышит.

Ангел, который спустился на землю, поднялся и пошел своей дорогой.

Юха напряженно вглядывается в темноту.

— Есть тут кто-нибудь? — кричит он и, не получив ответа, пугается.

Потому что теперь становится совсем тихо. Слишком тихо.

Как будто кто-то смотрит на него, тот, кто прячется за деревьями. Кто-то невидимый, но видящий его, Юху.

Кто-то улыбается.

С блестящими зубами, сверкающими глазами.

Кто-то с когтями.

Юха ничего не может поделать. У ангела есть клыки, когти, злобные глаза. И едва он успевает подумать об этом, как зубы и когти начинают расти, а глаза ангела разгораются, как угли; Юха ничего не может с этим сделать. Он изо всех сил старается думать, что ангел добрый и хороший, но уже слишком поздно — ангел приближается к нему.

Никогда раньше Юха не боялся оставаться один в лесу возле дома, но сейчас страх захлестывает его, и он бежит прочь.

Он знает, что если побежать, то ты пропал, что преодолеть страх можно, только если пойти спокойно, медленно, не спеша, но он все равно бежит со всех ног, и ужас впивается в него, как хищная птица в добычу.

Он хрипло дышит, из носа течет сильнее, он вязнет в глубоком снегу, а ангел, или демон, или кто там преследует, настигает его. Он слышит звук хлопающих крыльев. Он поворачивает голову, видит пылающие, точно угли, глаза, кривые когти, тянущиеся к нему, и кричит.

И, закричав, спотыкается, а споткнувшись, падает.

Он падает, и падает, и падает.

Потому что все падает.

Рано или поздно падет все.

— Мама, мама, я сделал ангела в снегу!

— Ты сделал меня седой, вот что ты сделал. Молодой человек, ты вообще представляешь себе, сколько времени?

Укладываясь спать, Юха старательно зашторивает окно. Где-то там, в темноте, его ждет ангел, стережет свой час.